ФЕНОМЕН СМОКТУНОВСКОГО

Он писал: "И.Смоктуновский — актер обдуманного внутреннего вдохновения, все у него идет легко, свободно. В то же время каждый жест рельефен... У этого актера — дар: внешнее делать внутренним и внутреннее осторожно и деликатно выражать во вне... Смоктуновский — актер интеллектуального стиля, умеющий объединить внутреннюю действенность, "игру души", с самой тонкой осмысленностью.

Запомним это — "игру души" с самой тонкой осмысленностью. Это было на съемках фильма "Високосный год", в котором он исполнял роль шофера Геннадия. Нам даже показалось тогда, что, разговаривая в перерыве между съемками на посторонние темы, он не расставался с характером своего героя. Потом его позвали на съемку, и без видимых усилий, оставаясь вроде бы тем же самым Иннокентием Смоктуновским, который только что разговаривал с нами, он несколько раз сыграл перед аппаратом одну из драматических сцен фильма. Она заключалась в том, что Геннадий — человек слабый и безвольный, со своими понятиями о том, "что можно и что нельзя", — продает проходимцу выигравшие облигации своей жены и гордо отдает все деньги ее сыну. Геннадий считает, что поступил не только честно (как же — отдал все деньги!), но и благородно. И он поражен и раздосадован тем, что мальчик не только не рад этому, но и считает его поступок бесчестным. В этом эпизоде Смоктуновский сыграл нравственную драму, которая лежит в основе характера Геннадия.

Он совестлив и честен в собственных глазах. Он не замарает рук. И однако же он бессовестен и бесчестен в глазах других. Не понимая, отчего это, он думает, что все хотят навязать ему какой-то иной строй мыслей и лишить его независимости поступков и суждений. А он боится общих, хотя и правильных слов, страдает от нравоучений. У него появилась гордость слабого человека, знаете, этакое — "ах, оставьте меня в покое". Да, я делаю все не так, я гадкий, я гублю свою жизнь, но, ради бога, не приставайте ко мне, ваши заботы для меня еще тягостнее. Уж как-нибудь я сам. Уж как-нибудь…"

Он играл вялую, но упрямую волю безвольного человека. Независимость целиком зависимого от обстоятельств. Он показывал этакую любовь ко всем того, кто любит только себя.

В противоположность роману Пановой, по которому писательницей был сделан сценарий, образ Геннадия и его судьба стали центром фильма. Фильм был про Геннадия. Образ его, обогащенный артистом, являл сложнейший характер, заставлял о многом задуматься, и в этом состоял замысел режиссера А.Эфроса Что такое история Геннадия с внешней, так сказать, сюжетной стороны? Банальная тема "блудного Сына" в наших современных условиях. Парень попал в компанию жуликов, не разобрался, невольно погряз в их аферах, а когда понял — было уже поздно: чуть не погиб. Подонки мстят за отступничество. Ведь это же все было — скажут многие. Действительно, было в многочисленных повестях, романах, пьесах и кинофильмах. Однако такого парня, как Геннадий, до Смоктуновского не было. Это было открытием характера, который существовал в жизни, но еще не был достоянием искусства. Смоктуновский был далек, разумеется, от иллюстрации правильного положения о влиянии преступной среды на неустойчивую психологию юноши. Его Геннадий был и разный и сложный. Он задавал нам множество загадок.

Почему ему неинтересно то, чем живут его сестра, мать и отец? Почему у него нет желания расти, учиться? Почему он такой "несчастный"? Почему все его даже благородные побуждения гаснут, не получив развития? И еще много "почему".

Он хочет приласкать мать, тянется к ней, в глазах его вспыхивает любовь, потребность в сочувствии, ласке. Но не успел он прижаться к матери, а глаза его уже погасли, руки бессильно опустились. Не хватает духа на усилие. "Зачем, еще сочувствовать начнет", — так и читается в его глазах.

Или вот еще сцена. После пирушки с дельцами из "торга", которые втягивают его в свои воровские махинации, он идет из ресторана в "теплой" компании. Потом остается один и шествует по тротуару, надвинув на глаза козырек кепки. Он слегка пьян, он в блаженстве бездумья и отключения. Идет, лениво поворачивая голову, разглядывая встречных. Идет куда-то, все равно куда. В его походке истома, довольство. "Ах, если б навеки так было!" Наверно, если б Геннадий знал эти слова рубинштейновской "Персидской песни", он обязательно промурлыкал бы их себе под нос. Он движется по тротуару — человек, достигший зыбкого идеала. Ах, как он движется! О походке его (вообще о том, как ходят герои Смоктуновского) можно написать исследование. И вдруг — стоп. Заминка. Он обнаруживает в боковом кармане пиджака деньги, много денег. Их подсунули жулики, чтоб крепче связать его с собой. Он бурно возмущается, он порывается бежать вслед за ушедшими партнерами, он даже делает шаг в их сторону, вернее, ему кажется, что он делает этот шаг. На лице его недоумение, потом раздумье (отдам, пожалуй, завтра), потом усталость и, наконец, — безразличие. В крошечное мгновение времени все эти переживания Геннадия прошли перед нами, и вот уже равнодушное "плевать" срывается с его языка.