Феномен Солженицына

В однотомнике Большой серии «Библиотеки поэта», собравшем главные стихи К. Симонова, стихотворение это называется: «Если дорог тебе твой дом…». Но тогда, в тот год,когда явилось на свет, оно называлось иначе: «Убей его!»

И звучало иначе. Совсем не так, как в этом, вышедшем полвека спустя его однотомнике. (И не только в нем: в однотомнике «Библиотеки поэта» стихотворение было перепечатано из издания 1948 года, стало быть, изменения, которые внес в его текст автор, были сделаны ещё вон когда!)

Редакторская правка, которой после войны подверг это стихотворение автор, была, как будто, не так уж велика. Она свелась к замене только одного слова. Всюду, где в тексте 42-го года упоминалось слово «немец», теперь стояло – «фашист». В 1942 году, где бы ни печаталось это стихотворение (а печаталось оно в разных изданиях), никаких «фашистов» не было и быть не могло. И не только потому, что так тогда не говорили, а потому, что именно слово «немец» отвечало самой сути, самому духу этого стихотворения. Гадливое чувство, брезгливость, которую испытывает лирический герой при мысли, что руки его матери будут мыть немцу его бельё и стелить ему постель, вызывает у него не «фашист», а именно немец.

Это чувство было реальным, подлинным. И владело оно тогда многими.

Поменял Симонов «немца» на «фашиста», потому что такая в то время была – новая – политическая установка: в 1948-м никакой редактор «немца» ему бы уже не пропустил. Нозамена эта не была насильственной. Во всяком случае, она не противоречила политическим взглядам поэта, основам его мировоззрения. Ведь он был искренним, убежденным интернационалистом, и «не по службе, а по душе» написал в другом своём стихотворении:

Мы двое были белы цветом кожи,

А женщина была черна,

И всё же с нами цветом схожа

Среди всех них

была одна она.

Мы шли втроем навстречу глаз свинцу,

Шли взявшись под руки, через расстрел их,

Шли трое красных

через сотни белых,

Шли как пощечина по их лицу.

Я шкурой знал, когда сквозь строй прошел там,

Знал кожей сжатых кулаков своих:

Мир неделим на черных, смуглых, желтых,

А лишь на красных – нас,

и белых – их.

На белых – тех, что, если приглядеться,

Их вид на всех материках знаком.

На белых – тех, как мы их помним с детства,

В том самом смысле, больше ни в каком.

Слово «фашист», которым он заменил слово «немец» в своём стихотворении 42-го года, наверно, даже больше соответствовало этим истинным, интернационалистским взглядам и убеждениям поэта. И тем не менее эта замена прозвучала тогда – да и сейчас звучит – чудовищной фальшью. Не только старики, пережившие ту войну, но и совсем молодые, родившиеся на свет деятилетия спустя, знают, что их деды в ту войну воевали не с «фашистами», а – снемцами.Только так, и не иначе, называли мы тогда вторгшихся на нашу землю врагов. И были правы.

И так же были правы поляки в 1939-м, и венгры в 1956-м, и чехи в 1968-м, и афганцы в 1980-м, называя вступившие на их землю наши войска несоветскими,а –русскими. *

Об американских «русофобах», как он их называет, будь то историки, политологи или государственные деятели, дипломаты, Солженицын говорит в тоне неприязненном и даже враждебном. Но всё-таки – не выходя за рамки более или менее корректной полемики. Чаще прибегает к таким определениям, как «ошибка», а не – «ложь», «клевета», «злобные измышления».

Но градус этой его неприязни и враждебности резко повышается, как только объектом его критики становятся не иностранцы, а – бывшие его соотечественники, новые эмигранты:…

…Фальшивым «объяснением» СССР и России занялась активная группа новейших эмигрантов оттуда. Среди них нет крупных имён, но они быстро признаются тут профессорами и специалистами по России, оттого что быстро ориентируются, какое направление свидетельства желательно. Они настойчивы, громки, повторительны в прессе разных стран, статьями, интервью, уже и книгами – все вместе довольно дружно проводят сходную линию, которую суммарно можно бы обрисовать так: «сотрудничество с коммунистическим правительством СССР – и война русскому национальному самосознанию». Как правило, они, будучи в СССР, служили коммунизму в советских институтах и даже активно и многолетне участвовали в лживой коммунистической печати и никогда не высказывались оппозиционно. Затем они выехали из СССР по израильской визе, но не поехали в Израиль (drop-outs, по израильской терминологии), а в странах Запада объявили себя тотчас истолкователями России, её исторического духа и нынешней жизни русского народа (которой они и не наблюдали по своему привилегированному положению в Москве)… Смысл духовных течений у нас на родине передаётся Западу превратно. Пытаются вселить в западное общественное мнение – страх и даже ненависть к возрождению почти насмерть подавленного коммунистической властью за 60 лет русского национального самосознания, – искусственно и недобросовестно связывая его с правительственным манёвром антисемитизма.

(Чем грозит Америке плохое понимание России. Александр Солженицын. Публицистика в трёх томах. Том 1. Статьи и речи. Ярославль. 1995. Стр. 349–350)