Феномен Солженицына

…Высшее богатство народов сейчас составляет земля. Земля как простор для расселения. Земля как объём биосферы. Земля как покров глубинных ресурсов. Земля как почва для плодородия. И хотя о плодородии тоже прогнозы мрачные: земельные пространства в среднем по планете и рост плодородия будут исчерпаны к 2000 году, а если удастся с/х производство удвоить (не колхозам, конечно, не нам), – то к 2030 году всё равно плодородие исчерпается, – это в среднем по планете. Однако есть четыре счастливые страны, обильно богатые неосвоенною землёй ещё и сегодня. Это – Россия (я не оговариваюсь, именно – РСФСР), Австралия, Канада и Бразилия. И в том – русская надежда на выигрыш времени и выигрыш спасения: на наших широченных северо-восточных земельных просторах, по нашей же неповоротливости четырёх веков ещё не обезображенных нашимиошибками, мы можем заново строить не безумную пожирающую цивилизацию «прогресса», нет, – безболезненно ставить сразу стабильную экономику и соответственно её требованиям и принципам селить там впервые людей. Эти пространства дают нам надежду не погубить Россию в кризисе западной цивилизации…

Полвека мы занимались: мировой революцией; расширением нашего влияния на Восточную Европу; на другие материки; преобразованием сельского хозяйства по идеологическим принципам; уничтожением помещных классов; искоренением христианской религии и нравственности; эффектной бесполезной космической гонкой; само собой – вооружением, себя и других, кто просит оружия; чем угодно, кроме развития и благовозделания главного богатства нашей страны – Северо-Востока. Но не предстоит нашему народу жить ни в Космосе, ни в Юго-Восточной Азии, ни в Латинской Америке, а Сибирь и Север – наша надежда и отстойник наш…

Итак, наш выход один: чем быстрей, тем спасительнее – перенести центр государственного внимания и центр национальной деятельности (центр расселения, центр поисков молодёжи) с далёких континентов, и даже из Европы, и даже с юга нашей страны – на её Северо-Восток.

(Александр Солженицын. Публицистика. В трех томах. Том первый. Статьи и речи. Ярославль. 1995. Стр. 163–167)

Тут сам собою возникал, прямо напрашивался простой вопрос. А ну как молодежь не захочет добром ехать осваивать этот отстойник? Силой, что ли, будем её туда отправлять? Так это мы, вроде, уже проходили…

Всё это в нашем (увы, довольно узком) кругу, конечно, обсуждалось. И образ недавнего нашего кумира не то чтобы потускнел, но изменился, обретя черты не только комические, но и, по правде сказать, отталкивающие.

Говорили мы об этом между собой только в наших кухнях: о том, чтобы выступить с критикой солженицынских идей публично, разумеется, не могло быть и речи – ведь это значило бы присоединиться к государственной, кагэбэшной травле главного борца с ненавистной нам советской властью.

Один из нас, однако, на это все-таки решился.

В 1974 году (вон как давно это было!) Давид Самойлов написал и вскоре опубликовал поэму «Струфиан. Недостоверная повесть», герой которой – Федор Кузьмин (он же – Федор Кузьмич, тот самый старец, легенда о котором так волновала Льва Николаевича Толстого) – являлся перед читателем в роли автора некоего тайного сочинения, которое, как только будет оно завершено, он намеревался повергнуть к стопам самого Государя Императора:

Кузьмин писал. А что писал

И для чего – никто не знал.

А он, под вечный хруст прибоя,

Склонясь над стопкою бумаг,

Который год писал: «Благое

Намеренье об исправленье

Империи Российской». Так

Именовалось сочиненье…

… … … … … … … … … … …

Поскольку не был сей трактат

Вручен (читайте нашу повесть),

Мы суть его изложим, то есть

Представим несколько цитат.

«На нас, как ядовитый чад,

Европа насылает ересь.

И на Руси не станет через

Сто лет следа от наших чад.

Не будет девы с коромыслом,

Не будет молодца с сохой.

Восторжествует дух сухой,

Несовместимый с русским смыслом,

И эта духа сухота

Убьет все промыслы, ремёсла;

Во всей России не найдется

Ни колеса, ни хомута.

Дабы России не остаться

Без колеса и хомута,

Необходимо наше царство

В глухие увести места –

В Сибирь, на Север, на Восток,

Оставив за Москвой заслоны,

Как некогда увел пророк

Народ в предел незаселенный».

«Необходимы также меры

Для возвращенья старой веры.

В никонианстве есть порок,

И суть его – замах вселенский.

Руси сибирской, деревенской

Пойти сие не может впрок».

В провинции любых времен

Есть свой уездный Сен-Симон.

Кузьмин был этого закала.

И потому он излагал

С таким упорством идеал

Российского провинциала.

Не могло быть ни малейших сомнений насчет того, куда было направлено жало этой художественной сатиры. Конечно же, это была пародия – откровенная и довольно злая – на Солженицына, на его «Письмо вождям Советского Союза».

Злая ирония этого самойловского «Струфиана» Солженицына больно задела. И, спустя годы, эту тогдашнюю свою обиду он Самойлову припомнил:…