Феноменологическая психиатрия и экзистенциальный анализ. История, мыслители, проблемы

Гебзаттель не останавливается исключительно на исследовании психического заболевания, его привлекают и другие антропологические темы. Он относится к тем феноменологическим психиатрам, формирование идей которых происходило уже после «хайдеггерианского поворота» Бинсвангера, и поэтому центральной задачей их творчества являлось построение всеохватывающей антропологии. Те механизмы и процессы, которые они не могли истолковать в рамках психопатологии, включались в широкий антропологический контекст.

Надо отметить, что исследования Гебзаттеля иногда вызывали и резкую критику. Так, Д. Висс указывает: «Идеям Гебзаттеля не хватает радикальности и мужества поставить под сомнение христианское определение существования, его мировоззрение остается онтически ориентированным… Даже биографическое описание болезни уступает место общему феноменологическому определению сущности. Генетический момент поэтому также не обсуждается»[795]. Хотя одновременно с этим в другой работе Висс говорит, что «утверждения фон Гебзаттеля, преодолевая время, в наше время столь же значимы, как и в те дни»[796]. Здесь в основу критики кладутся традиционные для рефлексии феноменологической психиатрии упреки в антропологизации онтологии.

Следует отметить три момента идей Гебзаттеля, которые для феноменологической психиатрии оказались новыми. Во-первых, противопоставление исторически-генетического и структурно-генетического метода, что приближало его идеи не столько к феноменологической психиатрии с ее акцентом на внутреннем сознании и опыте, сколько к экзистенциальному анализу с его подчеркиванием континуальности переживания и значимости жизни-истории. В этом разделении весьма заметным становится кантианство Ясперса: за исторически-генетическим методом закрепляется исследование содержания патологического феномена, за структурно-генетическим – формы, через нее – целостного опыта психически больного индивида, а также жизненного смысла симптома. Во-вторых, сформированное под влиянием феноменологии Шелера акцентирование становления и его изменений в психической патологии явилось попыткой онтологического обоснования психопатологических нарушений. По сути, сам концепт становления у Гебзаттеля по своему статусу в онтологически-онтической системе подобен концепту жизненного порыва у Минковски и несет сходную идейную нагрузку. В-третьих, проведенное на основании разделения идей Шелера и Паскаля различие между проживаемым и переживаемым временем явилось своеобразным развитием идей Минковски о проживаемой длительности, пространстве и времени и способствовало обозначению непосредственной проживаемой связности с миром как основного исследовательского пространства феноменологической психиатрии.

Стало быть, Гебзаттель словно завершает феноменологический треугольник «Минковски-Штраус-Гебзаттель», развивая и акцентируя идеи своих предшественников.

* * *

Таким образом, феноменологическая психиатрия в обилии вариаций, в различных оттенках идей и заимствований направляет свое внимание на непосредственный опыт взаимодействия человека с реальностью и проживание этого взаимодействия. Важнейшими ее «достижениями» являются переход исследований психопатологии от психологической к экзистенциальной ориентации и возникновение новых ориентиров анализа.

Обобщив весь проделанный анализ, можно выделить следующие характерные черты феноменологической психиатрии:

– экзистенциальная метаонтическая направленность исследований;

– антропологизация методологии, адаптация методов философии для исследования психически больного человека;

– акцентирование непосредственного опыта проживания реальности;

– эклектизм в заимствованиях, влияниях и построении собственных идей;

– внутренний, гуссерлианский характер априоризма.

Ограничив методы и процедуры экзистенциально-ориентированного исследования пространством опыта психически больного человека, феноменологические психиатры отбросили «излишнюю онтологичность» и скорректировали методологию. Связка «онтологическое – онтическое», «между» ними приобрели особую актуальность, конституировав область метаонтики. Особенностью этой области явилось акцентирование непосредственного, если можно так сказать, одномерного априоризма. В этой непосредственности человек взаимодействует с реальностью, он ее проживает, живет в ориентирах пространственности и темпоральности, которые при этом несут отпечаток этой непосредственности – они тоже здесь и теперь, они однопорядковы опыту, рядоположны ему. В этом отношении феноменологическая психиатрия наследует гуссерлианское представление об априоризме, когда a priori опыта и сознания располагаются в самом опыте и сознании, и этим она отличается от экзистенциального анализа с его оттенком кантианства.