Феноменологическая психиатрия и экзистенциальный анализ. История, мыслители, проблемы

Структура мира психотика, основная структура его существования выражается на всех уровнях жизни: в его поступках, отношениях с другими, письме, самосознании, восприятии мира и т. д. Понять измерения его существования можно было, лишь картировав его физическое, психическое и эмоциональное бытие, его отражение. «Таким образом, – отмечает Бинсвангер, – то, что мы обнаруживаем как всеохватывающую антропологическую структуру в одной области, мы, как уже показали, также находим и в других. Очевидность устойчивости индивидуальных структурных особенностей в отношении к природе (Artung) целостной структуры есть нечто совершенно отличное, чем объяснение симптома на основании другого или путем теоретического сведения (Zur"uckf"uhrung) к научно-теоретической обоснованности, например, психопатологическим синдромом»[871].

Все патологические проявления, поведенческие реакции не избираются человеком свободно, Dasein забрасывается в них. И именно потому, что человеческое Dasein по своей природе тревожно, могут, следуя за Хайдеггером, говорит Бинсвангер, возникать эндокринные, психические и физиологические проявления беспокойства. Их определяет основная структура существования. Точно так же она определяет и личную историю индивида. И поэтому центральным моментом анализа этой структуры выступает анализ «конститутивных априорных структуральных моментов, обусловливающих и конструирующих специфичность целостного мира, соответствующего бытия-в-мире»[872].

Уже в этой работе Бинсвангер говорит о значимости психопатологического исследования для понимания человека. В частности, он отмечает, что изучение рассматриваемых им заболеваний не дает нам никакого антропологически нового знания о человеке, но скорее отвечает на наш вопрос о том, что такое человек. Эту задачу он и пытается выполнить во всех своих последующих работах через привлечение категории Хайдеггера «бытие-в-мире». Введение этой категории в предметную область психиатрии приводит к рождению нового направления и нового метода – экзистенциального анализа.

Вот как сам Бинсвангер описывает содержание предложенного им подхода: «Под экзистенциальным анализом мы понимаем антропологический тип научного исследования, то есть такой тип, который направлен на изучение сущности человеческого бытия»[873]. В этом определении можно выделить два наиболее значимых, на наш взгляд, вектора: 1) экзистенциальный анализ направлен на изучение сущности человеческого бытия, т. е. по своему характеру антропологичен; 2) экзистенциальный анализ – это антропологический тип научного исследования, т. е. не ограничивается терапевтической практикой и медицинской диагностикой, его задача – исследование бытия человека в мире. Поэтому неслучайно, что основным девизом экзистенциального анализа является фраза: «Назад от теории к тому тщательному описанию явлений, которое сегодня в нашем положении возможно научными средствами»[874].

Как отмечает сам Бинсвангер, название и философская основа данного метода заимствованы им из работ Хайдеггера. Сам термин «экзистенциальный анализ», или Dasein-анализ, он начинает, следуя примеру Хайдеггера, использовать в начале 1940-х гг. Но не нужно забывать, что интеллектуальные влияния и, следовательно, теоретические предпосылки экзистенциального анализа не ограничиваются одним лишь Хайдеггером или по преимуществу им, как это будет у Босса. Основной особенностью экзистенциального анализа является его синкретический характер: в нем переплетаются и психоанализ Фрейда, и экзистенциальная аналитика Хайдеггера, и учение о формах бытия и миропроекте Сартра, и трансцендентальная аналитика Канта, и неокантианство Наторпа, и теория экзистенциального диалога Бубера, а также идеи множества представителей клинической медицины (К. Гольдштейна, В. фон Вайцзекера и др.).

Что касается отношения самого Хайдеггера к такой достаточно вольной интерпретации его терии, то в его взаимоотношениях с Бинсвангером можно выделить два периода. Первый период отмечен их перепиской: Бинсвангер посылает Хайдеггеру свои работы (с начала 1930-х гг.), Хайдеггер отвечает тем же. В конце 1940-х гг. Хайдеггер начинает сотрудничать с М. Боссом, и отношение его к Бинсвангеру становится более критическим, что мы и можем наглядно увидеть в выступлениях Хайдеггера на Цолликонских семинарах.