Феномены древней культуры востока Северной Азии

Из теории познания ученым хорошо известно, что любое описание исторического процесса является не более чем версией его. Могут существовать и другие версии, имеющие право на жизнь. Их, как правило, не замечают или объявляют лженаучными, не вступая в дебаты. Версии имеют скрытую или очевидную идеологическую или политическую подоплеку. Академик Окладников, например, и не скрывал выполнения политического заказа КПСС в изучении древней культуры Нижнего Амура. Он заключался в решении задачи возвышения северных этносов Амура в историческом процессе среди дружной семьи братских народов СССР. И он это сделал, да так, что до сих пор никто не может и не хочет усомниться в результате, несмотря на накопление противоречащих ему научных фактов и, казалось бы, смену идеологической подоплеки. Как же он этого добился?

Рассматривая исторический культурогенез, академик стремился доказать, что его зарождение и развитие произошло не в среде одного какого-то «избранного» народа, а было повсеместным и самобытным у всех этносов. Думать иначе в то время (а почему-то, оказывается, и в наше) – значило становиться на расистские позиции и делить народы на «исторические» и внеисторические, что являлось точкой зрения буржуазной науки, стоящей на позиции европоцентризма или азиоцентризма. Крупнейший ученый Советского Союза именно с этой идеологической позиции и делал свои научные заключения, которые являлись версией определенного политического подхода и не более того.

Теперь существуют и другие версии, созданные на основе уже финансово-политического или мифологического подхода: библеистическая, романо-германская, эзотерическая. Но, очевидно, есть и подлинная историческая версия. Ее впервые выделил, раскрыл и обосновал русский гений – Юрий Владимирович Петухов. Во главу угла исторического процесса он поставил не культурогенез, как Окладников, а антропогенез и этногенез, которые в меру возможностей сильных мира сего замалчиваются, извращаются, недосказываются, поскольку им политически не выгодны и националистически опасны. Вероятно, действительно опасны, но только в среде невежественного и необразованного населения. Археологи и историки недостаточно используют антропологические заключения, генетические свидетельства, ДНК-генеалогические исследования. А наши – нижнеамурские – вообще их не проводили – нет публикаций. Большинство историков – приверженцев романо-германской школы – глухо твердят навязанные им постулаты о том, что все археологические культуры принадлежат различным доиндоевропейским племенам и этносам. Каждый из них имел свой язык, керамику, обряды, культы, и ничего общего между ними не было. Кто они, откуда взялись – неизвестно – сплошные «темные века» и «белые пятна». Бывает, что этносы у них выходят из дремучих лесов, холодных скал. Славяне, например, вышли из болот, где сидели до 4 века н. э. в количестве 10 млн. человек и не имели ни письменности, ни государственности. И это они называют наукой?

Вопрос о происхождении рас, этносов, народов – самый главный в истории человечества. Без ответа на него нельзя решить ни одной исторической проблемы. И полуправда, которой пользуются академические историки, здесь не срабатывает и оборачивается против них. Не зная, как образовалась раса монголоидов, не ответить, откуда взялись тунгусы, а из них возникли бохайцы, затем чжурчжэни и, наконец, нанайцы. А кто из историков ответит, как образовались нивхи? Говорят, они палеоазиаты и жили здесь всегда. Но разве это ответ? Может быть, у них были свой Адам и Ева или кроманьонец? Или они просто вышли из русла Амура-Батюшки? Нет, все этносы образовывались почкованием от одного основного этнического ствола – суперэтноса и перенесением этой почки в другую этническую среду. Такое многократное почкование, гибридизация и перемешивание предэтносов и создавало, в конечном итоге, современные этносы – нанайцев, ульчей, нивхов и т. д. По-другому считать нельзя – нелогично и ненаучно. Но где начало этих почек? Где их ветви и, главное, ствол этнического дерева? Чем он являлся? Вот в этот-то вопрос не ступала нога ни историка, ни археолога.

Хозяева здесь даже не антропологи или генетики, а политики, создавшие романо-германскую и тесно связанную с ней библеистическую псевдоисторические школы. Нет, они не карают и не приказывают. В руках у них отлаженный механизм действий – финансирование только угодных им исследований, публикация одобряемых ими работ, приглашение на симпозиумы, к чтению лекций в заграничных университетах только преданных ученых, им же награды, звания и пр. Обличению и травле подвергаются с помощью подкормленных ими неугодные коллеги. Заботятся они и об укреплении своих рядов лояльными послушными исследователями, которые не гнушаются замалчивать и фальсифицировать неудобные (некорректные) артефакты. Но их деяния заметны и именитым ученым, и простым периферийным историкам, и краеведам, так как делают они это грубо и зримо и прикрываются фиговым листком авторитета и наукообразным камланием.