Феномены Тени и зла в волшебных сказках

Если бессознательное предполагает такую установку, оно тоже становится хитроумным и похожим на трикстера. Сновидения становятся противоречивыми, они говорят то да то нет, петляя то налево, то направо, и тогда чувствуется, что в феномене бессознательного доминирует трикстер, бог Меркурий, уводя Эго тысячью разными способами от пути в райский сад. Иногда такие люди, после многолетних самых честных и отчаянных попыток вступить в контакт со своим бессознательным, в конце концов опускают руки и говорят: «Да, бессознательное — это безнадежная пропасть, дорога, ведущая в никуда, которая никогда не кончается, ибо сновидения говорят все что угодно».

Такие люди не осознают, что этот архетип трикстера констеллируется у них в бессознательном вследствие их эго-установки трикстера, то есть благодаря их собственной установке по отношению к бессознательному. Они хотят обмануть и использовать бессознательное в своих целях, хотят положить его к себе в карман, с легким, незаметным стремлением к власти, и бессознательное отвечает им зеркальной реакцией. Есть даже такие люди, которые, читая Юнга, пытаются таким образом развивать процесс индивидуации. Они думают приблизительно так: «Если я буду поступать так, как поступал Юнг, записывать каждый сон, работать с активным воображением и т.д., то я добьюсь ЭТОГО». Они включают побудительную, настойчивую эго-установку в проект, который обманывает их с самого начала и доставляет им бесконечные неприятности. Это современная вариация древнего архетипического мотива состязания в магии или магического соперничества.

И в русской, и в ирландской сказке герой-победитель может получить дочь мага-волшебника-колдуна. Именно фемининный элемент решает проблему или же вмешивается в процесс и принимает ту или другую сторону. В русской сказке герою удается, превратившись в сокола, влететь через окно в покои дочери царя-колдуна и предаться с ней там любовным утехам. В ирландской сказке герой получает помощь подземной материнской фигуры и ее конька и с помощью фемининного начала побеждает подземного короля. Эту помощь следует рассматривать как компенсаторный фактор, ибо, когда сознание теряется в состязании в волшебстве, это значит, что оно незаметно для себя оказалось захваченным властной установкой. Принцесса воплощает противоположное начало по отношению к власти: любовь и Эрос — против стремления к доминированию. Следовательно, соперник, который привлек на свою сторону Эрос, а не властную установку, побеждает своего противника.

В русской сказке это ясно показано. На пиру царь-чернокнижник обещает победителю в наследство свое царство. Вполне понятно, что он находится в плену властной установки. Первые двое юношей, которые вызываются с ним соперничать и говорят: «Я готов это сделать», тоже попадают в ловушку властной установки, так как принимают ее; и она действует безотказно — они оба лишаются головы. Если бы они просто нерешительно пожали плечами, то увидели бы, что царь-чернокнижник несет чепуху.

Третий юноша, главный герой сказки, наоборот, знает подход к фемининному началу, которое находится в плену у царя-чернокнижника. Он побеждает царя-чернокнижника благодаря связи с царевной и птицей Маговей, птицей-самкой, которая сидит в гнезде на яйцах. Трижды он получал помощь от фемининности: от царской дочери, от птицы Маговей и от служанки, которая взяла кремень из камина и случайно бросила его через левое плечо, тем самым дав герою возможность снова принять человеческий облик. Благодаря своей связи с фемининным началом герой трижды спасается от смерти: так же, как в ирландской сказке, в которой благодаря связи с фемининностью герой также спасается от опасности. Почему-то царю-чернокнижнику не удается следовать за скрытой женской ментальностью. Тот, кто имеет властную установку, не может понять установку любви и Эроса. Он всегда будет ошибочно ее понимать, попадаясь на какую-то тайную уловку, и идти по ложному пути.

В ирландской сказке это оказывается еще более интересным. Там соперник обладает тайным знанием черной магии, древними магическими традициями, существующими еще с каменного века. Вероятно, магия — один из древнейших видов человеческой деятельности. При появлении новой сознательной установки прежняя установка опускается на уровень магии. Таким образом, магическая форма духовных и религиозных знаний является самой древней, которую вытеснили новые религиозные установки, а потому магическое мышление погрузилось на более бессознательные уровни.

В ирландской сказке магия коня оказывается сильнее магии слепого прорицателя. Это кельтская сказка, и подземный мир -это, очевидно, кельтское Запредельное, в котором живут феи и эльфы, куда уходят умершие, откуда приходят прекрасные русалки и другие существа и где пропадают средневековые рыцари. Там заколдовали самого великого волшебника Мерлина. Страна Запредельного в кельтской мифологии является романтической по своему характеру, — и этот романтизм полностью исчезает в верхнем мире.