Фенрир. Рожденный волком

Элис слышала за спиной шаги чудовища — Ворон двигался лег­ко и быстро. Она понимала, что прятаться равносильно самоубий­ству. Ворон с тридцати шагов в полной темноте под пологом леса сумел всадить в ее щит две стрелы. Она понимала, что он обяза­тельно ее найдет. Снова раздался его клич — леденящее кровь, поч­ти насмешливое карканье.

Она побежала дальше, так же быстро. Осторожничать было не­когда, поэтому она спотыкалась, цеплялась за корни, падала на не­видимых ямках и подъемах. Ворвавшись в заросли папоротника, Элис ощутила идущий от реки холод раньше, чем заметила блеск во­ды, которую лунный свет превратил в искрящуюся, словно ледяные кристаллы, дорогу. Вот только пройти по этой дороге не получится.

Крик Ворона прозвучал совсем близко, у нее не оставалось выбора, поэтому Элис прыгнула.

В спешке она позабыла о кольчуге. Кольчуга была тяжелая, но не настолько, чтобы Элис ушла под воду с головой. В мирное время брат со своими воинами наперегонки переплывал Сену в полном боевом облачении, и она сказала себе, что она тоже справится, хо­тя чувствовала, как быстро устают руки и ноги.

Элис не ожидала, что течение окажется таким сильным. Ее по­тащило вниз по реке, и приходилось молотить руками изо всех сил, чтобы лицо оставалось над водой. Ледяная вода, словно удав, вы­давливала из легких воздух, увлекая все ниже по течению. Элис от­талкивалась ногами, стремясь на противоположный берег, но она слишком устала и не могла бороться с весенней рекой. Впереди тем­нел силуэт упавшего дерева, и Элис уцепилась за ветку. Не помо­жет. Озябшие пальцы почти не гнутся. Вода подхватила ее, перево­рачивая, а в следующий миг она ахнула, выдыхая из себя остатки воздуха. Нога зацепилась за что-то. Элис хлебнула ледяной воды, уверенная, что сейчас пойдет ко дну. Закричала и забила руками, сопротивляясь течению.

Нога застряла крепко, но разок ей удалось глотнуть воздуха. В этот же миг рука коснулась чего-то шершавого, жесткого и холод­ного. Древесный ствол под водой. Она обняла его, разворачиваясь спиной к течению, крепко цепляясь за дерево. Ее прижало к ство­лу течением, она вся заледенела, но могла дышать.

Элис огляделась. Дерево выступало из-под воды, а затем снова уходило под воду, однако корнями оно до сих пор держалось за бе­рег. Если удастся высвободить ногу, она сможет подтянуться и вы­браться на сушу. Элис дернула ногой. Лодыжку зажало между ство­лом и веткой. Каждый раз, когда она силилась освободиться, ледяная вода угрожала утянуть ее глубже и ниже по течению. Однако ей ни­чего не оставалось, как повторять попытки снова и снова. Элис скре­стила ноги под водой и левой, словно крюком, подцепила правую. Лодыжка высвободилась, Элис тут же едва не утащило под ствол, но она была к этому готова и держалась крепко. Перебирая руками по стволу, она двинулась к берегу.

Покрытое шрамами лицо чародея глянуло на нее сверху из-за на­тянутого лука. Элис подняла на него глаза и поняла, что всякая на­дежда потеряна. Она вздрогнула, сотрясая ствол.

— Ну, давай.

Ворон опустил лук и присел на корточки у кромки воды. Его гла­за были озерами пустоты, лицо в лунном свете само походило на луну — пятнистую, выщербленную, непроницаемую.

Элис продолжала потихоньку подбираться к берегу — она во что бы то ни стало должна выйти из ледяной воды. Хугин склонил го­лову набок и поглядел на нее сверху вниз. Затем он вынул из-за по­яса длинный тонкий нож. Он не позволит ей выйти.

Элис понимала, что ей предстоит умереть. Как скоро это случится?

Не так скоро, как она ожидала. Было уже довольно светло, и ста­новилось еще светлее. Она до сих пор не умерла, хотя вся дрожала, а руки посинели. Она знала, что переплыть реку не получится, пройти мимо Ворона тоже не получится.

Сколько времени прошло? Весенние часы, те двенадцать, что разделяют восход солнца и сумерки, казались такими же долгими, как и в разгар лета. Сколько их прошло с того мига, когда она ки­нулась в реку? Час? Два? А он все сидит там, громадный стервят­ник, глядит на нее так, как ворона глядит на умирающую овцу. Ущербная луна еще висела на небе цвета утиного яйца, а потом солнце, пробивающееся сквозь деревья, превратило воздух в хру­сталь. «Наступил день», — поняла Элис.

Ее взгляд туманился, луна плясала и кружилась, расплывалась и наконец вовсе исчезла из поля зрения. Дуга яркого света прореза­ла сумрак, и сначала Элис подумала, что это снова месяц. Но это был не месяц. Ей показалось, будто она стоит в пещере, и полукруг света очерчивает вход в пещеру. Она пошла на свет и увидела, что пещера образовалась в стене головокружительно высокого утеса. Ветер нес­ся мимо нее, обрывки облаков висели под ногами, словно горные привидения. У нее в руках была такая-то тяжесть — мужчина. Он был мертв, он погиб за нее. Она обернулась. Где-то там, в глубине пе­щеры, остался еще кто-то, тот, кого она, несомненно, любила.

В ее голове зазвучала гортанная ритмичная песня:

Один вступил
с Волком в сраженье...[4]