Фэнтези-2005

— Ну, целуй же меня, ублюдок! Целуй! — визг второго голоса перекрывал его вопли. Что-то смачно хрустнуло, и щеголь выпал из носилок, обливаясь кровью. Носа у него не было.

— А-а-а-а-а-а-а! — катался по земле бывший гордец и насмешник, разом утратив всю удаль и спесь. Заблистали мечи, но дружки изувеченного вожака в растерянности пятились, подхватив его, потому что из щели между занавесей манил заостренный коготь и резкий, скрежещущий голос звал:

— Кто еще?! Смелей!

Когда наглецы отступили, крича, что немедля обратятся в суд капитула Аргимара и предъявят откушенный нос, Альберта тихо, шипуче позвала Адриена:

— Возьми шкатулку с казной, иди в суд и заплати, что следует. И не забудь сказать судье, что этот человек оскорбил меня.

Трехпалая клешня сомкнулась на запястье Адриена, и он ощутил, что рука Бертольфин дрожит.

— Не беспокойтесь, госпожа моя, правда на нашей стороне. Я приведу свидетелей, которые подтвердят, что дело шло о защите чести…

— О, Адриен, — голос в носилках стал стонущим, — Адриен, разве в этом дело?..

Звуки, что послышались затем, не были знакомы Адриену. Не сразу он уразумел, что Бертольфин плачет.

«А если бы я прошла вспять сквозь врата великанов, — мелькнуло у Альберты, — чье бы имя назвала я?..»

Не успела она решить, кто ей мил, как до щелей на ее лице донеслось нечто необычное.

— Запах, — шепнула она. — Адриен, ты слышишь запах?

— Нет, — осмотрелся и он. — Вы что-то чувствуете?

— Это… похоже на…

Запах напоминал ее собственный, по которому она находила свой след в лесу, и потому не боялась заблудиться, когда пешая отрывалась от охоты. Мало уступая в быстроте коням, она порой сама гналась за зверем.

Заметив краем глаза движение у опушки, Адриен быстро обернулся туда и замер. Застыла и Альберта.

Из зарослей на склон холма вышли двое, похожие на Альберту, словно капли воды друг на друга. Столько же ног и рук, такое же телосложение кентавра, но одежд на них не было. Их тела блестели, как вода. Адриен различил на их спинах заплечные сумки с тем же блескучим отливом; головы их были полускрыты шлемами, похожими на чепцы, а в нижних руках они держали что-то, не поддающееся описанию.

Альберта, метнувшись к коню, достала лук и наложила стрелу. Двое ее близнецов, перебирая ногами как жуки, неуклонно приближались к столпам.

— Стойте! — сделав шаг вперед, Адриен вскинул руку. — Вы на земле Ее Сиятельства Альберты. Назовитесь и скажите, что вы делаете здесь и по какому праву.

Они водили головами и поскрипывали, видимо, совещаясь, но шли, не внимая его словам. Альберта натянула тетиву:

— Еще шаг — и один из вас умрет!

Бертольфин старалась держаться сурово, но облик пришельцев вызвал у нее сильнейшее смятение. Она не могла понять, что творится и наяву ли все это.

Двое блестящих остановились. Адриен почуял едва заметный мускусный дух — это был страх Альберты.

— Альберта, — неживым голосом заговорил блестящий. — Мы твои родичи.

В это можно было поверить, но то, что видели глаза, не помещалось в уме.

— Мы пришли за тобой. Ты должна вернуться домой.

— Кто вы такие?!

— Мы твой народ. Ты из нашего клана. Из нашего линьяжа. Мы оставили тебя и нашли.

— Я дочь Бертольфа и Эрменгарды! — Альберта твердо держалась своего.

— Ты не дочь тех, кого называешь.

— Вранье! Чем вы докажете?!

— Твоя внешность. Ты иная, чем все здесь.

— Такова Божья воля, — Бертольфин не ослабляла тетивы; Адриен был готов обнажить меч, но ждал приказа госпожи.

— Нет. Ты такая, какая есть. Всегда была такая, должна быть такой.

— Как же это получилось?

Блестящие переглянулись.

— Это бедствие. Здесь были наши… лазутчики. Разведывали животных, образ жизни. Произошло бедствие. Твой зародыш вынули из матери, которая погибла. Зародыш нельзя увезти по небу, слишком невыносимые тяготы для него. Зародыш не может жить долго снаружи от тела. Тебя поместили во взрослое тело, чтобы спасти.

— Ах вот что… — Альберта даже опустила лук. — Так это вы… вы напали на мою мать?!