Фэнтези-2005

Пришла невольная мысль: «Его струны — наши души…»

Едва мелодия смолкла, девушка оглянулась: чудовище-чародей по-прежнему сидел, скрестив ноги, но по его заросшему шерстью лицу текли слезы. Она и сама была готова разрыдаться, потому что догадалась, что должно было произойти.

Нобиль украдкой вытер слезу, а Иеронимус поднялся, откинув капюшон, и сказал:

— Прекрасная музыка. Уж не с ее ли помощью ты заколдовал тех девушек?

В зале стало очень тихо — казалось, гости даже дышать перестали.

— Я никого не убивал, — сказал скрипач. Он был очень бледен, но совершенно спокоен. — Я могу это доказать.

— Но ты знал, что я тебя подозреваю? — Лицо инквизитора было непроницаемым.

— Церковь не жалует бродячих музыкантов, — ответил Тамме с легкой усмешкой. — Но я и правда всего лишь скрипач, а не колдун, отче. Я каждую из этих девушек видел всего по разу и едва ли вспомню, как их зовут. И я почти не выходил из трактира — это могут подтвердить слуги и сам господин Лисс.

— Ты слишком хорошего мнения о людях. — Клариссе показалось, что угол рта Иеронимуса дрогнул. — Кое-кто из них обвиняет тебя и только тебя во всем, что произошло. Но если ты говоришь, что невиновен… клянись. От имени Церкви я требую от тебя Священную клятву.

Теперь люди, сидевшие в зале, казались замерзшими.

— А если я не хочу? — Тамме опустил голову, и голос его прозвучал глухо. — Эта клятва отнимает год жизни у того, кто ее произносит. Она ложится на сердце, как кусок льда. Зачем, если я не виноват?

Инквизитор не ответил, и тогда музыкант положил скрипку и смычок на пол, сложил ладони в знаке Великой книги и заговорил:

— Именем Церкви, призываю в свидетели своих предков. Пусть подтвердят они, что я чист и я не убивал…

Скрипач произнес от начала и до конца всю Священную клятву. На последних словах голос Тамме внезапно сделался хриплым; музыкант схватился рукой за горло, но все же сумел договорить.

Клятва отзвучала, молния не поразила отступника. Он долго стоял, опустив голову, потом выпрямился и посмотрел на инквизитора. В волосах музыканта появилась седина, а у глаз — морщины.

Он постарел на год…

От долгой неподвижности ноги Клариссы заледенели. Она опять оглянулась: Эльмо смотрел прямо на нее, улыбаясь.

Иеронимус по-прежнему был спокоен — казалось, он только этого и ждал. Но когда он заговорил, Кларисса едва не потеряла сознание от ужаса.

— Я знаю, — просто сказал инквизитор. — Но я должен был просить тебя принести клятву, потому что иначе никто бы не поверил тебе. — Он повернулся к нобилю. — И мне бы тоже никто не поверил.

Арнульф посуровел.

— Отче, о чем ты говоришь? — спросил он, нахмурившись. — Чему мы можем не поверить?

— Скрипач в самом деле ни при чем, — проговорил Иеронимус. — Все произошедшее — дело рук не колдуна, а… колдуньи.

— Невозможно! — Эуфемия вскинула голову. — Ведь пропали девушки, разве нет?

— Предположим, ей нужны их молодость и красота, — парировал церковник. — Но отчего вы не спросите, почему я так решил?

Все молчали.

— Когда мы вышли из трактира вчера ночью, я заметил, что кто-то подслушивал под окном, — сказал инквизитор. Тут Кларисса услышала странный звук и быстро обернулась: Эльмо смотрел в спину Иеронимусу с такой злобой, что девушка невольно испугалась — уж не кинется ли он на инквизитора? Тот между тем продолжал: — Я разглядел, что это женщина — точнее, молоденькая девушка в темном плаще. Она быстро скрылась в темноте, думая, что ускользнула незамеченной. — Иеронимус выдержал эффектную паузу. — Там, где прошло это… создание, остался след. Я чувствую его так же отчетливо, как вы, сидящие за этим столом, ощущаете запахи блюд. И, что самое главное, — он взмахнул рукой, — этим запахом магии пропитан весь дворец. Это значит, колдунья среди нас.

Повисло тяжелое молчание.

— И что же нам делать теперь? — спросил Бертрам. Он единственный из всех не выглядел обеспокоенным.

— Во имя Единого, Изначального, — инквизитор низко опустил голову. — Пусть брат Джок вместе со слугами обыщет покои всех женщин… если где-то он найдет колдовские предметы, мои слова подтвердятся. Мы же пока останемся здесь.

— Прошу, — Эуфемия откинулась на спинку кресла. Щеки ее пылали. — Если бы вы не были служителем Церкви, отче… Но я согласна. Пусть мои комнаты обыщут в первую очередь. Ненавижу долго ждать.

— Выполняйте! — хриплым голосом приказал Арнульф.

Духовник, бледный и дрожащий, повиновался.

Ожидание казалось бесконечным.

— Такое унижение, — вполголоса проговорила Эуфемия. — Если об этом узнают в Вальтене…

— Бояться нечего, — отозвался Арнульф. — Вся наша семья чиста.

— Мы это увидим сейчас, — инквизитор вновь спрятал лицо под капюшоном.

Вновь настала тишина — пока не вернулся духовник. На вытянутых руках он нес книгу в переплете из черной кожи с массивными медными застежками. Опустившись на колени перед высоким столом, он положил ее на каменные плиты пола и вполголоса проговорил:

— Прошу позволения удалиться, чтобы совершить очищение. Эта вещь полна магии.

— Прежде скажи нам, — Иеронимус встал, — где ты нашел ее?

— В покоях одной из ноблесс, — с каждым словом Джок говорил все тише и тише.