Фэнтези-2006

— Ничего. Отплытие, как и планировалось, завтра. А сейчас, брат, живо взвалите меня обратно на плечо!

— Вы все еще не можете идти, мой тан? — озабоченно спросил монах.

— Могу. Но пусть лучше наши новые тени в конце улицы пребывают на сей счет в заблуждении как можно дольше.

— Сколько их?

— Не меньше восьми.

— Многовато.

— Могло быть хуже. Брат Агероко, — неожиданно произнес маленький тан, — как у вас обстоит дело с пением?

— Увы, Великий Огонь не наградил меня сим талантом, — вздохнул монах, — сочтя, видно, что прочих его даров и без того довольно.

— Очень хорошо, — кивнул Раскона. — Чем немелодичнее вы будете орать, тем лучше! На счет три… раз, два… Когда мы приплывем к белым скалам!

— Назад, к белым скалам, — подхватил монах. — К нашим родным скалам!

— В рваных камзолах и золотых цепях, ой-йе, с дырявыми карманами, что набиты самородками… проклятье, как там дальше?!

— Я тоже не помню!

— Вот гадство… а что помните?

Монах задумался.

— Тан Хон-Гиль-Кон собирал в поход, — затянул он, — эскадрон малаширских гусар. Тан Хон-Гиль-Кон был бабник и мот, казну полковую…

Кортик был направлен умелой рукой и запросто мог бы вонзиться в намеченную цель — спину тана Расконы чуть пониже левой лопатки. Мог бы — если б не сгорел в заботливо выставленной братом Агероко «огненной кольчуге» второго уровня.

— Бей! Бей их!

— А-а-а-а!

Последний вопль издавали четверо бандитов, в которых били срывающиеся с рук монаха трескучие рыжие молнии — там, где эти молнии касались одежды или плоти, вспыхивало пламя.

Еще один разбойник упал навзничь, получив пулю прямо в лицо. Оставшиеся пятеро…

— Вы же сказали, что их восемь!

— Я сказал «не меньше восьми»!

— А-а, каналья!

Возглас монаха предназначался ловкому разбойнику, сумевшему не просто уклониться от брошенного Агероко заклятья, но и ударом каблука вышибить из дороги добрых полпуда песка, большая часть которого угодила прямиком в глаза монаха.

Правда, мигом позже не успевший вскочить разбойник оказался пришпилен к дороге шпагой Диего, но четверо его друзей…

Точнее, трое, мысленно поправился маленький тан, глядя, как четвертый бандит — каррасец, судя по длинным усам и вышитой безрукавке, — роняет шпагу и пытается ухватить захлестнувший его шею кнут.

Еще один нападавший молча повалился вперед, явив при этом взору маленького тана — и своих оставшихся пока еще в живых собратьев — жуткого вида рубленую рану поперек спины.

Раскона не смог удержаться от восхищенного присвистывания — он-то хорошо представлял, сколь непросто нанести подобный удар тонким тарлинским клинком, а именно тарлинская шпага сверкнула в руке их нежданного союзника.

Вернее — союзницы. Ибо немногие женщины рискнут облачиться в мужской наряд — но вряд ли по эту сторону океана сыщется мужчина с пеллой [13].

Восхищение, впрочем, ничуть не помешало маленькому тану аккуратно проткнуть горло предпоследнего разбойника. Последний негодяй, оценив явное численное превосходство противников, дико взвизгнул и бросился наутек.

Ему удалось пробежать четыре шага — затем раздались короткое шипение, глухой удар, и бегущий упал.

— Интересно, — задумчиво произнес Диего, — где же учат так ловко метать картахайские ножи-бабочки?

— В бродячем цирке! — отозвалась их спасительница, наклоняясь, дабы выдернуть упомянутый нож из трупа.

Сейчас маленький тан наконец получил возможность рассмотреть её.

На вид женщине было лет двадцать с небольшим, но, подумав, Диего поднял мысленную планку до двадцати пяти, а то и двадцати шести. Обычно работа быстро стирает красоту юных простолюдинок… впрочем, танессам Эстрадивьяны тоже приходится рано обращаться за помощью к омолаживающей магии… и краскам. Исключения редки, и одно из таких исключений стояло сейчас перед таном в темно-коричневом дорожном костюме.

— А фехтованию в стиле мастера Шоггея учат там же? — Раскона, присев, коснулся шеи каррасца и снова присвистнул, на сей раз огорченно.

— Фехтовать меня научил мой муж, благородный тан ги Торра.

Маленький тан нахмурился.

— Мне довелось слышать, — медленно сказал он, — историю о том, как некий благородный тан навлек бесчестье на свой древний род, осмелясь не просто воспылать страстью к бродячей танцовщице, но и сочетаться с ней законным браком. Мне довелось слышать, что, не желая враждовать с родней, этот благородный тан вместе с возлюбленной отплыл за океан, надеясь найти на новых землях новое счастье. Также мне довелось слышать, что финал сей истории был горек — они погибли, когда на их гасиенду напали пираты Зеленого Томми.

— Те, кто рассказывал вам финал, — сухо произнесла женщина, — ошибались. На гасиенде и в самом деле умерли двое ги Торра: мой муж… и моя пятилетняя дочь. Я в тот день была в городе, а вернувшись…

— Вам нет нужды лишний раз возвращаться в тот день, — поспешно сказал монах. — Мы с таном Раскона недавно имели возможность лицезреть, что за следы оставляют за собой эти проклятые псы, тана…

— …Интеко Шарриэль ги Торра, если мне не изменяет память.

— Ваша память, тан Раскона, столь же остра, как и ваш клинок, — усмехнулась женщина.