Фэнтези 2007

И они вернулись в гостевые покои, отобедали — молча, стараясь не смотреть друг другу в глаза, — а позже за ними пришла одна из «сестер» и отвела к больному.

«Слишком много чудес для одного не очень длинного дня», — подумал тогда Иллеар, вдыхая едва уловимый запах благовоний и макового отвара. Тело Джализа больше не смердело. И сам ал-Леад-младший, бледный, но вполне бодрый, улыбался, шутил, с аппетитом пил из чашки бульон.

— Что говорит целительница? Когда ты сможешь снова сесть в седло?

— Толком ничего не говорит, Ваше Могущество. Вообще-то, я ее почти не видел. Когда пришел в себя, тут была сестра… — Он запнулся, и Иллеар едва сдержал усмешку. Не хватало еще, чтобы Джализ воспылал страстью к одной из здешних служительниц!

— И что сказала «сестра»?

— Что жизнь моя в безопасности, но если я и впредь буду так вертеть головой, непременно сверну себе шею. И еще добавила что-то про «только одно на уме», да я не расслышал.

— Потому как, — мрачно произнес Эминар ал-Леад, — в это время вертел головой и во все глаза пялился на «сестру». Впрочем, если уж так себя ведешь, стало быть, с тобой точно все в порядке.

Джализ отставил пустую чашку и, прикрыв рот ладонью, едва сдержал зевок.

— Простите. Еще она сказала, ее зовут Данара и она прислуживает иб-Барахье, а сюда пришла, чтобы узнать о моем здоровье. Дескать, провидица интересовалась. Я, конечно, удивился, зачем провидице спрашивать о таких вещах. Но… — голос Джализа с каждым словом становился все тише, и наконец юноша заснул, уронив голову на подушку.

— И в самом деле: зачем? — задумчиво произнес мастер битв, когда они, покинув шатер целительницы, стояли в тени башни и глядели на закатное солнце. — Что за дело иб-Барахье до моего сына?

— А с чего ты взял, доблестный ал-Леад, что эта Данара сказала твоему сыну правду? Насколько я понимаю, здесь, в оазисе, не слишком много мужчин, тем более — таких молодых и привлекательных, как Джализ.

Позже, замерев у выхода из башни и слушая песню йор-падд, Иллеар с досадой понял, что думает не о странном визите Безжалостной, не о чудесном исцелении Джализа, даже не о роковых словах иб-Барахьи. Нет, не о словах — о ее губах, о ее ресницах, о ее сосках, проступавших сквозь тонкую ткань платья. Яростное, огнистое желание пополам с нежностью — терпкий напиток. И шулдар был пьян им, пьян, как мальчишка, впервые познавший женщину.

Это все неожиданно ловко совпало с настроением песни. Что-то тревожное, саднящее шевельнулось в груди. Задумчиво покачав головой, Иллеар прошептал:

— Красиво поет.

И услышал в ответ:

— Верно говоришь. Душу вынимает — так поет.

Иллеар думал, что остался один: мастер битв, испросив дозволения, ушел в гостевые покои. Шулдар бы и сам с радостью последовал его примеру, да ведь все равно не заснуть. Поэтому и стоял, наблюдал за палатками йор-падд, размышлял, не навестить ли старую свою знакомую, Ламбэри…

Тощий старик, похожий на мумию, прочувствованно скрежетнул горлом и плюхнулся на плоский валун — одно из немногих свидетельств того, что некогда башню окружала стена.

— Так оно и бывает, — сказал, уставясь в ночь. — Как ни старайся, какие личины ни надевай, а наступит срок, и сущность твоя проступит, проявится. Взять хотя бы их, — он ткнул клюкой в сторону палаток, и Иллеар наконец-то узнал: да ведь это тот самый старик, которого они видели сегодня утром! — Йор-падды, гроза пустыни, жестокие, неуязвимые, гордые. Кричат всякому, кто подставит ухо: «Мужчины нам нужны только для любострастия да чтоб детей зачинать!» И ведь сами в это верят, вот что интересно. А послушаешь, как поют… Такая она, жизнь. — Старик, похоже, упоенно беседовал сам с собой, Иллеар ему нужен был лишь как повод. — У каждого, — продолжал он, — свои сокровенные тайны, каждый норовит их от других охранить и в то же время ими же с другими поделиться.

Иллеар кивнул из вежливости и стал было спускаться к палаткам.

— А тебе, — сказал вдруг старик, — спасибо, твое могущество. Вовремя приехал. Век-то мой, по всему, на исходе. Вовремя, вовремя… Не люблю, понимаешь, оставлять незавершенные дела.

— Боюсь, почтенный, в этом я тебе вряд ли помогу, — скупо проронил Иллеар. Зря он ввязался в разговор. Мог бы и раньше догадаться, что старик — местный блаженный, без которых не обходится ни одно уважающее себя селение.

— А ты не бойся! Тебе и делать-то ничего не надо: побудь здесь еще денек-другой — и все. Все само сделается, а я только заверю, — и он, метнув в сторону Иллеара пытливый, совсем не дураковский взгляд, черкнул по песку клюкой, будто и в самом деле ставил роспись. — А уж что дальше — не моя забота. Другие придут, другие вместо меня на душу будут брать всякое. Охранитель им в помощь, а мне главное: чтоб в душезнатцы там не угодить, — старик кивнул на небо и подмигнул Иллеару. — В общем, благодарствую, твое могущество. Выручил, как есть выручил.

«И угораздило же меня!..»

Иллеар молча развернулся и пошел к кострам и палаткам йор-падд.