Фэнтези или научная фантастика? (сборник)

– Тигарда судит только суд тигардов, – тихо, но веско уронил Барракуда. – Других судей мы не признаем.

– А вы многословны, Коваль, – ледяным тоном заметила Регина.

– Я все сказал и прерываю связь, – Командор отступил, будто собираясь уходить; в Ратуше зашевелились, захлопали креслами, кто-то устремился прочь…

– Одну минуту, – сказал Барракуда. От того, КАК он это сказал, у Ивара мороз продрал по коже. Даже Командор Онов остановился, и замерла Ратуша, и затих зал.

– Вы не совсем поняли меня, Командор, – тихо сказал Барракуда. – Не совсем правильно поняли. Я показал вам ваших детей не только для того, чтобы вы мило побеседовали с ними. Я показал их для того, чтобы вы знали: один неверный шаг – и вы потеряете их.

Стало так тихо, что Ивар удивился – почему все-таки стучит в ушах, если сердце расположено совсем в другом месте?

– Один неверный шаг, Командор, – Барракуда, как бы невзначай, шагнул к Ивару и опустил ему руку на плечо, – и вы никогда их больше не увидите. Посмотрите хорошенько – вы действительно хотите этого?

– Кай, – хрипло прошептала Регина. – Это… безумие. Это… нельзя, ты что?!

Глаза Командора, холодные хищные глаза, сжались в щелочки:

– Господин Коваль, вы отдаете себе отчет? За такое карают СМЕРТЬЮ!

Ивар попытался стряхнуть ненавистную руку и тут же вскрикнул – длинные пальцы впились в его плечо, будто железная лапа манипулятора. Лицо Командора на экране стало серым:

– Отпусти ребенка, ты!!

– Он в моей власти, – как-то ровно, безжизненно отозвался Барракуда. – Пойми это, Онов: ОН В МОЕЙ ВЛАСТИ!

Слезы, уже не сдерживаемые, залили Ивару глаза; в мути их растворилась Регина, пропала Ратуша, пропал зал, и только отец, только застывшее, как воск, лицо отца…

Нет, сейчас он скажет им. Он сейчас приедет, как обещал, он заберет…

Губы Командора шевельнулись – но никто не услышал ни звука.

– Выдержка, Онов, – уронил Барракуда. – Выдержка, здравый смысл… Я не шучу. Клянусь Камнем, я пойду до конца. Решай.

– Забери нас!.. – крикнул Ивар. Нет, ему показалось, что крикнул. На самом деле – прошептал.

Губы Онова шевельнулись опять:

– Чего ты, сволочь, хочешь?

Шум в Ратуше. Железные пальцы освободили наконец Иварово плечо:

– Мы уйдем, и Город не будет нам препятствовать. Более того – он предоставит нам материалы и оборудование по списку… – Барракуда кивнул кому-то за пультом монитора. Регина и Командор одновременно обернулись к маленькому, запестревшему строчками почтовому экрану.

…Слишком много слез для одного дня. Слишком много, но как удержаться, когда мир вокруг трещит по швам, разлезается, виснет неопрятными лоскутами… Ивар перестал понимать происходящее. Отец – вот он, почему же он не прикрикнет на Барракуду, не прикажет ему, не велит… Зачем какие-то разбирательства, эти белые строчки на темно-синем полотне монитора?..

Регина все еще читала, по-детски шевеля губами, когда Командор медленно выпрямился:

– Это немыслимые условия.

– Это условия нашего выживания, – отозвался Барракуда серьезно. – Нашего и наших будущих детей. Считайте, что это наша доля в имуществе Города, нам ведь что-то да принадлежит?!

Мысли Ивара, неповоротливые, как размокшие сухари, долго-долго вертелись вокруг одного слова, пока, много раз повторяемое, оно не теряло смысл: доля… доля… имущество… будто торги… торговля…

– Выполнение этих условий, – голос Регины звонко отдавался в ушах, – резко ослабит Город и сделает его уязвимым.

– Мы тоже уязвимы, – это Барракуда, от голоса его болью ухало в затылке, – и рискуем не в меньшей, а в большей степени…

– Ваш риск – ваше дело, – глухой голос отца. – А Город был до вас… И, надеюсь, благополучно вас переживет…

Ивар встряхнулся. Нельзя раскисать, на него смотрят люди. Он поднял голову и попытался вникнуть в смысл разговора.

– Список надлежит пересмотреть… – это попыталась бороться Регина.

– Я не торгуюсь… – бросил Барракуда устало. – Мои условия вам известны.

– Я превращу тебя в пыль, – процедил Онов сквозь зубы.

– Вместе с ними, – Барракуда кивнул на мальчиков.

Некоторое время они смотрели друг другу в глаза, и ослабевшему Ивару казалось, что он видит натянувшуюся в воздухе, болезненно дрожащую струну.

– Предоставление таких средств… требует времени, – проговорил Командор еще глуше. – Я желаю забрать детей немедленно.

Ивар длинно всхлипнул. Отец их не оставит!..

– Обмен, – проронил Барракуда. – Только натуральный обмен.

– Хорошо, – Ивар видел, как дернулась над стоячим воротничком белая отцова шея. – Через десять… нет, восемь часов вам будет доставлена первая партия… Все, что мы можем дать немедленно, приблизительно половина. Я заберу детей.

– Вторая половина?

– Мое слово.

– Нет. Слишком велики ставки. Через восемь часов заберете одного мальчика, при окончательном расчете – другого…

Ивар ощутил, как слабеют колени.

– Хорошо, – медленно согласился отец. – Я заберу младшего.

Ивар почувствовал пожатие брата. Почти нежное.

– Нет, – ровно сказал Барракуда. – Ивар останется с нами. Первым обменяем Саню.

Темно. Темно; издалека, как сквозь вату, слышатся голоса:

– Ребенок… Маленький… Гуманность… Милосердие…