Феодал

Князь Василий отошел через Переяславль к Москве, гоня полон тысячами и предавши огню всю Галицкую землю. На стороне Василия выступил Новгород и князья Иван и Михаил Андреевичи. Ну и наш князь посылал рать воевать Галич, только меня в том походе не было. Я в вотчине своей был в то время.

А ноне, по весне, аккурат в Лазареву субботу, побил князь Юрий князя Василия в Ростовской земле. С Василием был князь Можайский, он после погрома вместе с матерью своей убежал к шурину своему в Тверь, а Василий убежал в Новгород.

Юрий осадил Москву, а воевода Роман Иванович Хромой[68] из рода Ратшичей отворил ему ворота Москвы. Можайский князь тем временем уже переметнулся к князю Юрию и был с ним заодно под Москвой.

В Москве князь Юрий захватил казну Василия и его мать, старую каргу Софью Витовтовну, и жену его. Баб он отправил в Звенигород под присмотром верных людей.

Боярин Маслов умолк. Андрей ждал продолжения повествования. Сюжет закручивался лихо. Сценаристы боевиков удавились бы от зависти, если бы хоть немного интересовались историей.

– Я опять в той битве потерял всех своих холопов. Мы прикрывали отход князя Московского и полегли все. Жив я остался чудом. Стрела по шелому ударила, я упал без чувств, меня завалило трупами. Очнулся я поздно. Выбрался и бежать. У леса, под горой, поймал коня и в Переяславль отправился… Слушай, а давай я тебе деревеньки продам свои, что на Осетре стоят? – вдруг ни с того ни с сего предложил боярин.

– Это где?

– Река такая есть, в Оку впадает выше по течению.

– Сколько просишь? – поинтересовался Андрей ценами на деревеньки.

– Я не прошу, – усмехнулся боярин. – Я предлагаю.

– В смысле, за сколько предлагаешь купить? – поправился Андрей.

– Пять деревенек, дворов крестьянских пять на десять в них будет, землицы с лесом покуда топор и соха ходила. За пять на семь рублев отдам не торгуясь.

– Это по пятнадцать рублев деревенька получается? – на всякий случай решил уточнить Андрей. – А людишки холопы?

– Вольные, – помотал головой резанец, – Можно белками заплатить, – упрямо гнул свое Константин Федорович.

– Лошадьми возьмешь? – предложил Андрей. – Хорошие кони – татарские. Двадцать кобыл и пять на десять рублей серебром дам.

– Согласен, – удивительно быстро согласился боярин Маслов с предложенной оплатой.

– Идет, – обрадовался Андрей возможности стать владельцем деревенек. – По рукам!

– Пошли сразу грамотку составим, – не откладывая, предложил Костя, вставая с из-за стола и с трудом удерживаясь на ногах.

– Погоди, – Андрей заподозрил подвох. – Ты, Костя, что получается, вотчину свою продаешь? – решил уточнить детали сделки Андрей, с интересом наблюдая за акробатическими упражнениями собутыльника, пытавшегося дойти до двери и не упасть.

– Да нет, купля моя это, у меня еще одна есть, под Тулой, а вотчина моя тут недалече будет, – развеял сомнения нового друга боярин.

– Тогда пошли, – сказал Андрей, с трудом поднимаясь на ноги.

Хозяин нетвердым шагом вышел из-за стола, открыл крышку сундука и отсчитал пятнадцать серебряных брусочков с клеймом московского князя. Собутыльники отправились составлять купчую на деревеньки, по дороге горланя песни и задирая редких прохожих, старавшихся не попасться на глаза двум пьяным боярам в сопровождении дюжины воинов.

Проснулся Андрей далеко за полдень. На столе стоял кувшин с холодным квасом. Жадно выпив все содержимое кувшина, Андрей почувствовал себя намного лучше, что даже смог разглядеть свитки, лежащие на столе. Развернув свернутые в трубочку листы плотной серой бумаги, Андрей стал разбираться в их содержимом. Читались они с трудом, но все же Андрей понял, что в первой грамотке он теперь служилый князь и жалован великим князем Резанским вотчиною на реке Пранове, другая грамотка была купчей и почему-то начиналась от имени вчерашнего гостя, боярина Маслова, где тот сообщал, что продал князю Андрею деревеньки с пожнями и нивами и лесными угодьями по реке Осетр.

«Ешкин кот! Это откуда грамотка взялась? Я вчера что, деревни купил у Константина Федоровича? На кой ляд они мне сдались? Река Осетр… Черт его знает, где это… Может, у черта на куличках от моей вотчины. Стоп. У меня есть вотчина? – он попытался вспомнить подробности вчерашнего дня. – Меня признали в княжеском достоинстве и сделали боярином резанского князя, пожаловав вотчину! – наконец вспомнил Андрей.

– Проснулся, батюшка? – это дородная Лукерья появилась в дверях горницы, словно ангел-спаситель. – Кваску еще принести?

– Неси, – Андрей только и мог, что слабо кивнуть головой.

– Я мигом, – Лукерья унеслась исполнять повеление боярина.

– Доброго здоровья, боярин, – в дверях появился купец и застыл в ожидании.

– Проходи, садись. Квасу будешь? Или меду велеть принести? Может вина? – Андрею страшно хотелось похмелиться, но в одиночку пить он не решался.

– Благодарствую. От вина не откажусь, – Иван Андреевич перекрестился на иконы в красном углу и уселся на лавку.

– Лукерья! – громко позвал прислугу Андрей и, дождавшись появления Лукерьи с кувшинчиком кваса в руках, повелел унести квас прочь, а принести им с купцом кувшинчик вина.