Феодал. Усобица

Князь Андрей полулежал на широкой скамье и размышлял о своем житье-бытье в этом мире, уже ставшим ему родным. Как быстро меняется человек, приспосабливаясь к новым условиям! Андрей глазом не успел моргнуть, как изменился до неузнаваемости. И внешне и внутренне. Возмужал — не то слово. Заматерел.

Тяжкий груз давил на плечи князя. Решение одной проблемы влекло за собой рождение еще нескольких. А тут еще ему ясно дали понять, что служебный князь обязан нести службу — участвовать в военных походах и вообще делать то, что прикажет князь. Резанский князь Иван Федорович своего боярина и служебного князя не обременял обязанностями, но слепо подчинялся церкви и приказал Андрею быть готовым к военному походу вскорости. А по весне, как сойдет лед на реке, ждет Андрея иная служба, воевать не придется, но оттого она не станет менее опасной. Дорога в Константинополь легкой некогда не была. По мнению Андрея, могли бы и просто боярского сына отправить с письмом, не обязательно служебного князя посылать, словно мальчишку на побегушках. Но спорить с государем Андрей благоразумно не стал. Служба есть служба.

Заниматься делами вотчины, у него практически не было времени. Вотчинным хозяйством заправлял Спиридон, княжеский холоп и управляющий. А дела шли совсем худо. Обустройство усадьбы обошлось княжеской казне в громадную сумму. Князь много задолжал мастеровым и торговцам — бочкарям, колесникам, кузнецам и еще много кому.

Если Онисим, как княжеский холоп, работал в кузне на князя совершенно бесплатно, лишь один день в неделю мастеровой работал на себя, чтобы выкупиться из холопства, то Олеша Молот, бывший резанский бронник, работал не за здорово живешь. Олеше платили и платили хорошо. Долг Андрея перед кузнецом составлял уже пятнадцать московских рублей. Спиридон, хитрец, сговорился с Олешей на выгодных для князя условиях. Кузнец получает дом с утварью, скотину, корм, одежду, обувь — все за счет князя. Еще и зарплата полагается кузнецу.

Зарплата, в общем-то, полагалась всем вольнонаемным. Выгодней слуг не нанимать, а покупать холопов, им хоть платить не нужно. Но стоили холопы дорого, редкий боярин продаст своего холопа, если уж совсем нужда в серебре прижмет боярина, тогда продаст. Купцы еще продавали невольников, но они все больше летом привозили живой товар, и то, ждали когда родственники или мир выкупит невольника. Если уж не выкупали, то только тогда невольника выставляли на торги. Купцам московским и резанским за невольников Андрей остался должен приличные суммы.

Бывшие полоняники, освобожденные из неволи во время похода на татар и оставшиеся жить в вотчине Андрея, получили от князя землю, дома с утварью, скотиной и сельхозинвентарем. Но с ними возникли проблемы. Оказывается, он обязан был их вернуть на место прежнего жительства.

Опять же, купчие грамоты, которые заключали доверенные люди князя. Оказывается, часть деревенек куплена была с «серебром». То есть с долгом крестьян прежнему владельцу по выплате оброка деньгами. Эти долги нужно учитывать и выбивать из крестьян. Спиридон требовал помощников, ибо хозяйство росло. Переманивать крестьян и горожан из Рязанского княжества — чревато. В грамоте на вотчину, такое право Андрею не дадено. Остается только покупать хлопов. Работорговля в чистом виде, а что делать? Итак, ему многое сходит с рук, а идти на конфликт, нарушая старину — себе дороже. Мало ли, что князь. Теоретически, любой может призвать Андрея к ответу, вытащив на великокняжеский суд. Прецеденты, как узнал Андрей, бывали.

Цены в средневековье — атомные. Что-то из награбленного добра пригодилось, что-то кузнецы изготовили, но многое пришлось закупать за серебро или выменивать на другой товар. Это продукты стоят дешево, а изделия мастеров стоят очень и очень дорого. За приличное седло просят четверть килограмма серебра. Седло попроще стоит чуть дешевле. Кожаные поводья — пятнадцать грамм серебра, пеньковые поводья — конечно дешевле, но все ровно за них просят пять грамм серебра, а за уздечку так вообще — целый килограмм. Подпруги — самое малое стоят двадцать грамм серебра. Телега без колес — полтина московская. Простые колеса к повозке стоят московскую полтину за пару, а то и рубль просят, а окованные железом идут втрое дороже. Сани — от десяти денег до десяти алтын. Да что там говорить, обычные подковы стоят от семидесяти московских денег за дюжину, а гвозди для подков — пять денег за сотню. Борона ценилась в сорок московских денег, соха — от десяти московских денег, сошник к сохе — в среднем тридцать денег, грабли — две деньги, косы шли от десяти до тридцати денег за штуку, топоры, смотря какой, от шести денег до полтины. А если боевой топор, то цена изделия доходила и до рубля новгородского, а это двести грамм серебра. Котлы медные самое малое шли по четырнадцать московских алтын — это не большие котлы, а поболее — гораздо дороже.