Зависимость, главной формой которой было подчинение человека человеку, иногда исчезала совсем, иногда преобразовывалась. Участилось отпускание на волю - иной раз целыми деревнями, - и начиная с XIII века число рабов в Италии и Франции значительно уменьшилось. Некоторые социальные группы пользовались свободой просто-напросто в силу забвения о них. Больше того, в тех французских провинциях, где серваж продолжал существовать, он все меньше и меньше походил на старинное рабство «плотью и кровью». Связь раба и господина уже не воспринималась как преимущественно личная связь, а скорее как принадлежность к низшему классу, и это понижение было неким заболеванием, которое перешло от земельного надела к человеку. Существовали и впоследствии земли, получив которые, люди становились рабами, и, оставив которые, иногда получали свободу. В большинстве провинций уменьшился объем повинностей. Появились новые критерии. Искони для большинства держателей поборы были произвольными, теперь и рабы, оставаясь рабами, платили подати: определенные суммы в определенный срок. Но если это было не так, то произвольные поборы, зависящие от воли сеньора, воспринималась как признак рабства. И этот новый критерий действовал повсеместно. Поражающая с первого взгляда оригинальность английского вилланажа не состояла ли теперь именно в том, что повинности виллана по определению зависели от произвола сеньора, - главными были сельскохозяйственные работы - и все эти повинности были связаны с землей? В более ранние времена, когда не существовало еще других «несвободных», кроме bondmen'oB, «личная связь» была признаком рабства, позже рабом стали считать виллана и, в первую очередь, за то, что обязанности его не были определены: «он не знал вечером, что ему придется делать утром». В Германии, где класс «собственных людей плотью и кровью» сформировался достаточно поздно, изменения происходили медленнее, но они были в конечном счете такими же.