Феодора

— Хочешь отдохнуть? У меня есть кипрское вино и медовые пирожки. Ты можешь перекусить, — деликатно предложила хозяйка.

На свету в гостиной Дат рассмотрел, что у нее блестящие темные глаза на бледном лице и нежный рот, живой и чувственный.

— Только чашу вина, — попросил он и поспешно добавил: — Я знаю Кипр. Это остров, где родилась сама Афродита.

— И я также.

Он посмотрел на нее вопросительно:

— Так ты киприотка или киприанка?

Игра слов, где первое означало всего лишь, что женщина родилась на острове, второе же имело особый смысл, подчеркивая, что она искушена в делах любви, как уроженки Кипра.

Она ответила просто:

— Тебе решать.

От этих слов сердце купца учащенно забилось. Стараясь скрыть охватившее его волнение, он глотнул вина.

— Ты живешь здесь одна, Феодора?

— О нет, у меня есть рабыня. В этом доме живут еще две девушки со своими служанками.

— И много времени ты проводишь у окна?

— Вовсе нет.

Он кивнул. Глупый вопрос. Ему следовало бы догадаться, что у нее много любовников.

Феодора улыбнулась и спросила:

— Ты останешься у меня на ночь или твое посещение будет коротким?

Девушка говорила без тени смущения, держалась с достоинством, в ней не было ничего вульгарного, она была проста и изящна.

— Думаю, коротким, — пробормотал Дат неуверенно.

Она кивнула.

— Тогда я скажу Тее, она запрет дверь, чтобы нас никто не побеспокоил.

Дат вовсе не был распутником. В своем городе он слыл почтенным семейным человеком, занятым делами и живущим со стареющей женой и подрастающими детьми. То, что он совершал сейчас, было ново и необычно для него, он начал волноваться и бранить себя за поспешность. Но прежде чем он успел окончательно раскаяться в своем решении, девушка вернулась. И все его страхи и сомнения мгновенно рассеялись. Она была так прекрасна, так желанна, так близка! Он почувствовал, что страстно хочет ее. Хотя он знал на своем веку немногих женщин и не считал себя опытным в подобного рода делах, он понял — того, что сейчас случится, он уже никогда не сможет забыть.

Он отставил чашу и поднялся.

Девушка тотчас приблизилась к нему.

— Поскольку твой визит будет коротким, не пора ли нам познакомиться поближе? — шепнула она. Он обнял ее, кровь застучала у него в висках. Каждая новая женщина, пусть даже куртизанка, таит для мужчины нечто непознанное, обещая неизведанные наслаждения и удивительные открытия…

Позже, когда они лежали, отдыхая, на алых простынях в маленькой комнате, он негромко произнес:

— Я передумал. Я остаюсь на ночь.

Она кивнула, ничуть не удивившись.

— Я скажу Тее, чтобы она приготовила нам ужин.

— Хорошо, но не сейчас.

— Ладно, не сейчас.

Он снова жадно нашел губами ее рот. После долгого поцелуя Дат приподнялся на локте и всмотрелся в бледное лицо девушки. Ее роскошные темные волосы разметались в беспорядке по подушке, опутав его плечо.

Некоторые женщины рождаются на свет, чтобы будоражить, беспокоить, искушать и иссушать мужчин. Инстинктивно Дат почувствовал, что в его объятиях лежит именно такая женщина, и его сердце сжалось от недоброго предчувствия. Но его опасения улетучились, как только она улыбнулась.

— Персидские мудрецы, или маги, хвастают, что умеют определять время суток по зрачку кошки.

— А ты умеешь?

— Когда я смотрю в твои глаза, я вообще забываю о времени.

Он прервал ее смех поцелуем. Иметь дело с такой женщиной — это предел человеческих возможностей. Он восторженно погружался в томные теплые волны, забывая обо всем на свете. Нежно прижав ее к себе, он сразу же почувствовал, как она ответила на объятие, с трепетом прильнув к нему.

ГЛАВА 2

Поздно вечером усталый и довольный Дат, ужиная с Феодорой, начал расспрашивать ее, задавая обычные вопросы, которыми мужчина всегда докучает любовнице: много ли у нее было мужчин до него, как она стала заниматься своим ремеслом, и прочее тому подобное. Вопросы эти девушка слышала не раз и давно перестала считать оскорбительными или неприятными. Она отвечала спокойно, почти машинально, и хотя все, о чем она рассказывала, было чистейшим вымыслом, мысли ее снова и снова возвращались в реальное прошлое. А оно было неприглядным, как у всех, кто вышел из самых низов, ежедневно подвергаясь унижениям. Но юная куртизанка хорошо усвоила, что не следует говорить об этом мужчинам, ибо так меркнет ореол таинственности, которым женщина всегда окружена в их глазах.

Феодора вспоминала свое детство. Мать, посредственная актриса и продажная женщина — что в жизни всегда одно и то же, — была содержанкой Акакия, смотрителя зверинца в Пафосе, главном городе Кипра. Кроме Феодоры, средней, в семье было еще две дочери: Комито, тремя годами старше, и Анастасия, самая младшая. Их можно было считать сводными сестрами, ибо никто не знал их отцов, вряд ли их помнила сама мать. Девочки были не похожи друг на друга, но все очень хорошенькие.

Феодора едва помнила покрытые дымкой зеленые горы Кипра и сверкающее голубое море, края столь прекрасные, что греки издревле считали их родиной самой Афродиты.