Фер-де-ланс

— Возможно, но какое это имеет отношение к Барстоу?

— Их убил один человек.

Андерсон с удивлением уставился на него.

— Господи, Вулф, вы сошли с ума?

— Боюсь, что нет, — вздохнул Вулф. — Временами мне кажется, я приветствовал бы это состояние как освобождение от неприятных обязанностей повседневной жизни. Как сказал бы мистер Гудвин, взял бы тайм-аут. Но, как видите, не получается. Вернёмся к делу. У вас есть с собой чековая книжка?

— Что? — Андерсон скривил губы в гримасе. — Ну, предположим, есть.

— Просто вам будет удобнее именно сейчас выписать чек на моё имя на десять тысяч долларов.

Андерсон ничего не ответил. Он впился взглядом в Вулфа. Тот был невозмутим, лишь снова вздохнул.

— Согласен, удобнее, но не вижу в этом резона. — Андерсон решил не раздражаться. — Ведь вы не разбойник с большой дороги, не так ли?

— Разумеется. — Щёки у Вулфа пошли складками. — Уверяю вас, я не разбойник. В душе я романтик, хотя, глядя на меня, этого не скажешь. Вы, кажется, не оценили ситуацию. Тогда, позвольте, поясню. Для этого вернёмся в прошлое, на четыре года назад, к той странной забывчивости, которую вы вдруг проявили при рассмотрении в суде дела Голдсмита. Я очень сожалел, что не смог сделать этого ещё тогда, но поклялся, что при случае напомню вам об этом. Такой случай представился сейчас. Две недели назад в моём распоряжении оказалась информация, позволяющая мне помочь вам. Я хотел это сделать, но обстоятельства дела Голдсмита, которые сохранились не только в моей памяти, но и в вашей, как мне казалось, заставили бы вас из щепетильности не принять от меня такую заслугу. Поэтому я попробовал продать вам эту информацию и предложил заключить пари. Свидетельством того, что вы поняли мой ход, является ваше встречное предложение, которое вы сделали Арчи Гудвину. Однако вы предложили ему пари на сумму столь мизерную, что даже неудобно её называть.

— Это была вполне достаточная сумма, — недовольно возразил Андерсон.

— Прошу вас, мистер Андерсон, не низводите наш разговор до абсурда. — Вулф откинулся на спинку кресла и сложил руки на животе. — Нам с мистером Гудвином удалось найти убийцу и все доказательства его вины, не бесспорные, но такие, с которыми посчитается суд присяжных. Итак, возвращаемся к нашему случаю. Убийца — это не моя прерогатива, исключительное право суда над ним принадлежит суверенному штату Нью-Йорк. Далее, информация, которой я располагаю, не принадлежит мне, и если я не передам её штату, меня привлекут к судебной ответственности. Но я сам вправе выбирать способы передачи информации. Итак, первый вариант — вы оформляете на моё имя чек на десять тысяч долларов. Мистер Гудвин сегодня же получит в банке эти деньги, а завтра утром укажет вам убийцу и передаст доказательства его вины. Всё будет тихо, скромно, без фанфар и хвастовства. Второй вариант я уже вам живописал: обвиняемый, пресса, сенсационные доказательства, и, разумеется, никакой скромности с нашей стороны. Решайте, сэр. Но, хотите верьте, хотите нет, мне абсолютно всё равно, что вы выберете. Хотя, конечно, я предпочёл бы чек, но и шумные аттракционы я тоже люблю.

Вулф умолк. Андерсон выслушал его вежливо, молча, но что-то уже прикидывая в уме. Вулф нажал кнопку звонка и велел вошедшему Фрицу принести пиво. Когда представлялась возможность оторвать глаза от блокнота, я с интересом следил за прокурором. Заметив, что это его раздражает, я особенно старался.

— Какая у меня уверенность, что ваши доказательства чего-то стоят? — наконец проронил он.

— Разве моего слова вам не достаточно, сэр? Можете ему верить, как и моим заключениям.

— Вы не допускаете сомнений?

— Сомнениям всегда есть место, мистер Андерсон. Их не должно быть лишь у присяжных.

— О десяти тысячах не может быть и речи. Пять тысяч.

— Пф, мистер Андерсон. Неужели вы намерены торговаться? Недостойное это дело. Что ж, пусть будет аттракцион.

Вулф взял стакан и жадно выпил пиво.

— Давайте мне доказательства, покажите убийцу, и, когда он будет в моих руках, вы получите чек, — заявил Андерсон.

Вулф не торопясь вытер губы и тяжело вздохнул.

— Мистер Андерсон, кто-то из нас должен поверить другому. Не заставляйте меня называть причины, почему я отдаю предпочтение именно первому варианту.