Фердинанд и Пуш

Пушистик проводил глазами друга и задумался: «Почему я должен был вспомнить этого человека? Неужели мы с ним раньше встречались? И кто этот Игнат? Кажется, я когда-то знал одного мальчика с таким именем. А может, он мне только снился?» И тут щенок заметил деревянную рамку, которую хозяин оставил на кровати. Пушистик запрыгнул на кровать и стал её разглядывать. В рамку была вставлена старая выцветшая фотография: улыбающийся мужчина с пышными волосами держал на руках маленького мальчика, а у того голова тонула в ковбойской шляпе, которая была сильно ему велика. Пушистик обнюхал рамку и почувствовал, что этот запах напоминает ему что-то далёкое и милое, не то сон, не то мечту… Дальше щенок об этом задумываться не стал. Он был счастлив оттого, что снова нашёл Фердинанда, а может, и дом.

Важно вспомнить

«Мррр», — блаженно урчал кот, устроившись на ногах спящего хозяина. В кухне на полу стояли теперь две миски: одна — для Пушистика, другая — для Фердинанда, обе до краёв наполненные вкусной и сытной едой, и ещё общая миска со свежей водичкой. Хозяин усадьбы оказался приятным человеком. За ужином он говорил о скорых переменах, о том, как соскучился по Игнату и как трудно жить одному на опушке леса, и пора уже обзавестись телефоном, а ещё говорил, что взбесившийся кот, который оставил у него на щеке ужасный шрам, наверное, теперь сильно в этом раскаивается. «Вот приедет Игнат, и всё будет по-другому, — мечтательно глядя в окно, строил он планы. — Школа не так уж далеко, отремонтирую машину и в плохую погоду буду сам его отвозить, а в хорошую пусть гоняет на велосипеде. Здесь ребёнку будет куда лучше, чем у чужих людей. Как жаль, что жизнь обошлась с Игнатом так несправедливо. Сначала мама, а потом и папа…»

Человек перевернулся на другой бок. Фердинанд перелез через спящего хозяина, спрыгнул на пол и побежал в кухню — он всё ещё не мог поверить, что там у него есть СОБСТВЕННАЯ миска, в которой лежит еда. «Мррр, видели бы мою миску жители Свалки, умерли бы от зависти! А если бы узнали, что мы нашли дом, умерли бы ещё раз!» Улыбаясь в усы, которых теперь у него не было, Фердинанд вернулся в комнату.

— Эй, Пуш, ты спишь? — тихонько спросил он, взбивая одеяло вокруг ног хозяина.

— Нет, не могу уснуть, — Пушистик привстал на своей лежанке. — Знаешь, мне кажется, я вроде бы и знал Игната, он вроде бы и был моим другом, но больше ничегошеньки вспомнить не могу, и потому мне очень… стыдно. Ведь друзей нельзя вот так совсем забывать, словно их никогда и не было.

— А зачем тебе его вспоминать, — уже проваливаясь в сон, пробормотал Фердинанд. — Ведь если забыл, значит, была на то причина.

— Не знаю, — . продолжал рассуждать Пушистик. — Ведь, если хорошенько подумать, я помню всех, кого надо бы забыть, но вот помню — и всё тут. И этого человека помню — как сквозь туман. А Игната — нет. Боюсь, не случилось ли чего-то такого, из-за чего и Игнату не захочется меня вспоминать.

Но кот его уже не слышал, потому что спал и видел во сне полную миску вкусных дымящихся колбасок.

Приехал Игнат

Следующие несколько дней прошли в хлопотах. Хозяин с утра до позднего вечера крутился как заведённый: навёл порядок во дворе, собрал и вывез мусор, скосил траву, отремонтировал машину, заново выкрасил комнату Игната, починил старую кровать и переделал ещё кучу других дел, до которых раньше всё никак руки не доходили.

И вот наконец настал день, когда должен был приехать Игнат. Рано утром во двор вышел до неузнаваемости изменившийся хозяин: гладко выбритый, аккуратно подстриженный, благоухающий мылом, одетый в новую клетчатую рубашку и обутый в начищенные до блеска ботинки. Пристроившись на краю лавочки, он потирал рукой щёку и то и дело поглядывал на часы.

— Подумать только! — удивлялась Петуния, не сводя с Фердинанда влюблённых глаз. — Кто бы мог подумать, что всё здесь так переменится. Смотри, даже петух — и тот чистый, ни в чём не вымазался!

Петуния напрочь позабыла о поисках приключений, от любви она потеряла аппетит, сильно похудела и даже перестала нести яйца. Она ни на шаг не отходила от кота. Вот только Фердинанд не обращал на это внимания, скорее всего, курица была «не в его вкусе». Другие наседки смеялись над страданиями Петунии, но разве сердцу прикажешь?

— Меня такие перемены не радуют, — недовольно проворчал кот, вылизывая свою недавно вымытую, ещё влажную шубку. — Не понимаю, с чего вдруг понадобилось меня, кота, купать? Вот Пушу это было необходимо, у собак всегда блох полно, но меня-то зачем?

Пушистик тихо сидел на траве у калитки и смотрел на дорогу. Голова у него разрывалась от неотступных мыслей, от радости, страха и сомнений. «И почему я не могу просто спокойно подождать и посмотреть, что будет? — сокрушался Пушистик. — Может, это и в самом деле был только сон, и я никогда не знал никакого Игната, никогда не чуял его запаха, никогда не был его другом, никогда…»