Фердинанд, или Новый Радищев

Цветок, листов не распустивши,
С полдня до вечера доживши,
Издох! И утра не дождал.

Серьезно писать Лилеев начал еще в Пажеском корпусе. Поначалу его стихи посвящались исключительно морской тематике, что как-то вполне естественно вытекало из медицинской истории «гардемарина» Лилеева. Но уже и тогда он невольно внес вклад в песенное творчество советской поры: ведь это ему принадлежат строки знаменитой песни о моряке, приехавшем на побывку домой: «Как глаза закрою, море у меня в ушах шумит». Позже непокорную стихию в стихах Лилеева сменили другие темы — любовь, перси, ланиты, пастушки, лилеи, Морфеи. С ранних лет под псевдонимом Лилеев-Струйский (а также Ипполит Закатов) он печатался в «Русском инвалиде», «Северном Меркурии», а также в «Утешном Славянине» и «Уединенном Пошехонце» и «Покоящимся Трудолюбце». Всего им опубликовано пять стихотворений из восьми тысяч, написанных за долгую жизнь. К сожалению, огромные (in-folio), переплетенные в кожу эфиопского горного козла рукописные тома пропали в годы революции — невежественные крестьяне пошили сапоги из переплетов, а сами рукописи извели на цигарки. Некоторые листы деревенские ребятишки пустили на воздушных змеев. Один такой змей сорвался с гнилой бечевки и долетел до самого Порхова, где чудесным образом (перст судьбы!) упал к ногам единственного тогда еще не расстрелянного порховского интеллигента Якова Карловича Иогансона. Он подобрал рукопись, удалил с листов грязь и клей, переписал, а затем издал в шести экземплярах за свой счет поэтическую книгу Ипполита Закатова-Струйского, дав ей название: «Уединенная муза шелонского брега» (Порхов, 1920). Вот одно из стихотворений сборника:

Певец прекрасный, милый,
Приятный соловей!
Утешь мой дух унылый
Ты песенкой своей.
Ведь ты, мой друг, на воле,
Не в клеточке сидишь!
Почто ж так медлишь доле
И к милой не летишь?
Ужели отлетела
Подруженька твоя?
Увы! Судьба велела,
Чтоб розно жил и я…
Ах, если б хоть на время
Я крылышки имел —
Прощай, печально время!
Я б к милой улетел.
В объятиях любезной
Я б век счастлив бы был
И в миг бы жребий слезной
Весь мир бы позабыл.