В пять часов вечера он вернулся к хедиву. Подъезжая, он опять перескочил через преграду, и с тем же эффектом. Расположение духа Саида не изменилось. Он был по-прежнему весел и улыбался. Он усадил Лессепса рядом с собою на диван и долго пожимал ему руку. Они были одни. Вечерело. В отверстие палатки виднелся запад, озаренный закатом. Это напомнило Лессепсу зрелище утра. Он чувствовал твердость и спокойствие и решил приступить к серьезной беседе... Он начал излагать хедиву проект, который от долгих размышлений представлял себе отчетливо, в ярких красках. Магомет-Саид слушал с интересом. Когда Лессепс окончил изложение и попросил замечаний, хедив сделал их как человек, схвативший суть дела, и затем сказал:
15 ноября 1854 года Лессепс представил хедиву записку о канале.
“Соединение Средиземного моря с Красным, – говорилось в записке, – посредством мореходного канала представляет собою предприятие, польза которого привлекала к себе внимание всех великих людей, царивших или временно господствовавших в Египте: Сезостриса, Александра, Цезаря, арабского завоевателя Амру, Наполеона I и Магомета-Али.
Соединительный канал между Нилом и обоими морями существовал уже в древности:
Прибыв в Египет, Наполеон приказал комиссии инженеров заняться вопросом, нельзя ли восстановить или улучшить этот путь сообщения. Вопрос был решен утвердительно, и когда Лепер передал Наполеону доклад комиссии, то получил ответ: “Дело великое, не мне, однако, заниматься его исполнением. Со временем турецкое правительство покроет себя славою, осуществив этот проект”.
Настал момент исполнить предсказание Наполеона...” Эта искусно составленная записка несомненно должна была польстить самолюбию хедива. Принимая ее, он становился как бы преемником великих людей, своих предшественников, и сам выдвигался в ряды великих. С этих пор он – решительный и неуклонный сторонник Лессепса. Здесь сказался отчасти и постоянный антагонизм Египта с Турцией, затаенное, под видом покорности, стремление к независимости. Немудрено поэтому, что дело двигалось вначале очень быстро и при постоянном участии хедива.
24 ноября, уже в Каире, Лессепс, по совету хедива, побывал у консулов держав и познакомил их с проектом. В принципе все соглашались, лишь консул Англии ответил, что не имеет инструкций. Однако этих инструкций не ждали. 25 ноября, во время приема, хедив объявил, что решил прорыть перешеек. Он при всех обласкал Лессепса, и когда тот – частное лицо – уезжал с приема, то действительно мог себя чувствовать особой. Он уехал из дворца в парадной карете, запряженной четверкой белых лошадей. По узким улицам Каира неслись рысью. Когда встречались прохожие или толпа у лавок стесняла дорогу, кучер не жалел кнута, несмотря на запреты Лессепса. Протестов, впрочем, не было. Для этих воспитанников деспотизма это было обычно, в порядке вещей, и даже более того: отведав кнута, они умилялись и восклицали: “Макаллах (слава Всевышнему)! Должно быть, важный господин”.
Глава IV. Суэцкий перешеек
Георгий Фёдорович Коваленко , Коллектив авторов , Мария Терентьевна Майстровская , Протоиерей Николай Чернокрак , Сергей Николаевич Федунов , Татьяна Леонидовна Астраханцева , Юрий Ростиславович Савельев
Биографии и Мемуары / Прочее / Изобразительное искусство, фотография / Документальное