Фердинанд Великолепный

По какому такому праву слоны лишены учебных пособий? Если б школа стала похожа на наши школы, слонята учились бы намного скорее, знания быстрее укладывались бы у них в голове, они не простаивали бы весь школьный день на ногах, они могли бы часок-другой посидеть за партой. Парты должны быть, разумеется, сделаны так, чтоб они были вместительнее тех парт, за которыми сидите вы и за которыми когда-то давным-давно сидел и я.

Могу вам по секрету сказать: я часто мечтаю собственными глазами увидеть такой класс, где за каждой партой сидят тихохонько вежливые, хорошо воспитанные слонята. Вот было бы зрелище!

Но вернёмся к Доминику. Домиником, как мы уже сказали, интересовался весь район. Жители города, хоть никогда не были в Индии, не видали настоящего магараджу и только по слухам знали о существовании белых слонов, прекрасно отдавали себе отчёт в том, какую ценность представляет собой Доминик.

Они мигом сообразили, что Доминик — это нечто совсем особенное. Ни в одном из соседних районов не было такого чуда. Даже в зоопарке, расположенном на берегу протекающей возле города реки, не было такого слона. Жили там, правда, два взрослых слона и один слонёнок, но это были обычные серые слоны, и они не шли в сравнение с Домиником.

Вам, наверно, интересно, как звали этих слонов?

Признаюсь откровенно, в мои намерения не входит заниматься этими слонами сейчас. В нашей повести в своё время они ещё появятся. Но раз вас одолевает любопытство, я скажу.

Слона звали Гжесем, слониху — Гжесихой, а слонёнка — Жемчужинкой. Когда мы попадём в зоопарк, мы с ними познакомимся поближе.

Гжесь и Гжесиха, о Жемчужинке я уж не говорю, были меньше Доминика. Это было заметно сразу. Стоило зайти в зоопарк посмотреть на Гжеся и на Гжесиху, о Жемчужинке я уж не говорю, а потом прийти и встать рядом с Домиником, чтобы понять, что Доминик по сравнению с ними великан.

Действительно, Доминик так вырос, что теперь без труда заглядывал в комнату к Пине, которая, как известно, находилась на втором этаже. Если окно было открыто, он как ни в чём не бывало просовывал туда голову и говорил:

— Ку-ку!

Частенько случалось так, что это «ку-ку» будило Пиню. Часов у Доминика не было, и он заглядывал в комнату к Пине в самое неподходящее время.

— Отвяжись! — говорил ему Пиня. — Ещё рано, дай поспать.

— Ку-ку! — повторял Доминик и хоботом стаскивал с Пини одеяло.

Пиня вскакивал с постели и мчался к окну. Вот-вот, казалось, схватит он одеяло, но одеяло всё же исчезало за окном.

— Ты сумасшедший, а не слон! — кричал Пиня, высунувшись из окна.

А Доминик тем временем, не выпуская одеяла из хобота, размахивал им в разные стороны.

— Вот я тебя! — кричал Пиня и в одной пижаме выбегал в сад, чтобы отобрать у Доминика одеяло.

Стоило Пине появиться в саду, как Доминик немедленно закидывал одеяло через окно обратно в комнату.

— Сейчас же отдай одеяло! — говорил рассерженный Пиня.

— Чего тебе от меня надо? — спрашивал с невинным видом Доминик, а у самого глаза разбегались в разные стороны.

— Сейчас же отдай одеяло! — повторял Пиня.

— Какое одеяло? — удивлялся Доминик. — Первый раз слышу...

— Ты лучше меня знаешь какое!

— Где ты видишь одеяло?.. Нет у меня никакого одеяла.

— Кто же его тогда с меня стащил?

— Откуда мне знать, — отвечал Доминик. — Может, духи?

— Напрасно умничаешь, — говорил Пиня. — Наигрался — и будет! Отдавай одеяло, вот и всё!

— Нет у меня одеяла. Иди в комнату, посмотри, наверно, лежит на диване.

Волей-неволей Пине приходилось идти обратно в комнату. Одеяло действительно лежало на диване, но стоило Пине сделать с порога один шаг к постели, как в окне тотчас появлялся хобот Доминика, хватал одеяло и уволакивал его снова на улицу.

С ума сойти!..

Пиня опять мчался вниз, Доминик снова забрасывал одеяло в окно, и так далее и так далее, пока Доминику не надоедала вся эта возня и одеяло вроде бы по его небрежности не оказывалось вдруг в руках у Пини. Хуже всего бывало, когда Доминику не удавался так называемый «бросок» и одеяло вместо Пининой постели повисало на яблоне или на старом каштане, который рос неподалёку от дома.

— Ну и что теперь будет? — спрашивал в таком случае Пиня.

Доминик молчал.

— Послушай-ка, слон, — говорил тогда Доминику Пиня, — влезь на дерево и сними одеяло. Умел забросить — умей достать.

Но сделать это было не просто. Чаще всего одеяло висело на такой высоте, что достать его хоботом Доминик не мог, а прыгать он не умел. Если б существовал такой предмет — «прыжки» и надо было бы сдавать экзамен, то Доминик получил бы двойку, а то и кол. Да ещё с двумя минусами.

— Ладно, ладно, — говорил Пиня, — посмотрим, что теперь будет! Проснутся мама и папа, увидят одеяло на каштане, и... Страшно даже подумать, что тогда может произойти...

Доминику в эту минуту было ужасно стыдно.

— Я нечаянно!.. — уверял он Пиню.

— Это только так говорится.

— Правда нечаянно...

— Не верю!

— Клянусь тебе!

— Чем клянёшься?

— Своим хоботом.

— Твой хобот никуда не годится!

— Что верно, то верно, — со вздохом соглашался Доминик.

— Не мог даже попасть в окно! — продолжал Пиня.

— Правда, правда, — поддакивал Доминик.