Фердинанд Врангель. След на земле

— Считай, Фердинанд Петрович, пока обеспечены, — подытожил Хлебников. — И все ж, думаю, в следующий раз с вашей помощью нажать надо на мексиканскую власть в Монтерее, чтоб на уступки нам пошли — пошлины снизили и плату за якорную стоянку. А ежели будут упираться, так и припугнуть не грех, что мы хлеб и в Чили закупать можем, где он дешевше обходится. Тут у нас на руках еще один козырь есть: окромя русских, хлеб-то у монахов никто уж почти не закупает.

И далее Хлебников пояснил, что в последние годы, когда Мексика стала независимой от Испании[33] и провозгласила себя республикой, иностранцам, в отличие от прежних времен, разрешено селиться в Калифорнии на условиях, правда, принятия ими мексиканского гражданства и католичества. И не только селиться, но и получать для обработки солидные участки земли размером примерно в десять квадратных миль. И этим многие расторопные люди уже воспользовались, из бывших граждан Соединенных Американских Штатов и приехавших в поисках лучшей доли европейцев.

— Это такой продувной народ, — с неодобрением покрутил головой Хлебников, — что ради собственной выгоды и Аллаху, и Будде поклоняться готовы. Но земледельцы есть среди них опытные, и они на своих ранчо и монахам конкуренцию уже составляют.

Выгода же всей этой ситуации для русских состояла, по мнению Хлебникова, в том, что в ближайшее время из-за переизбытка хлеба в Калифорнии следует ожидать непременного падения цен на зерно.

— А что же из наших товаров более всего привлекает святых отцов? — заинтересовался Врангель.

— Наибольшая потребность была у них в предметах, кои потребны при совершении службы: в свечах восковых, в золотом позументе, в парче. Но и другое тоже, как крупные гвозди для строительных нужд, столовые ножи, гребни из слоновой кости... Да вот еще, что им весьма нравится, — с хитринкой в глазах оживился Хлебников. — Прошлый раз привез я им на продажу органы, изготовленные одним местным умельцем, наподобие шарманок, с двумя валами. На один вал положены были нашим умельцем духовные песни для церковных служб, а на другом — русские плясовые. И эти органчики потребны монахам как средство привлечь дикарей в церковь музыкой. Нынче спрашиваю святых отцов, коим органчики продавал: «Как наша музыка, пригодилась?» Те лишь руками в восхищении всплеснули: «Очень хорошая музыка, так нравится дикарям! Особенно вот эта», и русскую плясовую заводят!

Врангель рассмеялся и спросил:

— Кто ж, ежели не секрет, умелец, сии органчики изготовляющий?

Хлебников замялся и после некоторого колебания сообщил:

— Так и быть, открою вам. Надеюсь, не во вред ему. Это священник наш на Уналашке, отец Иоанн Вениаминов[34]. По его словам, с юных лет ко всякой механике влечение имеет. И жизнь местную постигает с тщанием и интересом. И в пастырских заботах большой талант. Редкого сердца человек! — с чувством заключил Хлебников.

— А ведь я уже слышал о нем, — в раздумье заметил Врангель, — и тоже самое наилучшее.

— Вот с кем, Фердинанд Петрович, познакомиться бы вам надо, — чуть не просительно ввернул Хлебников.

— Я как раз и подумываю, — успокоил его Врангель, совершить в конце лета поездку на Уналашку.

В дальних краях жизнетворящие изменения в природе, приносимые с прибавлением солнечного света и тепла, воспринимаются особенно остро. Как счастливы они были, вспоминал Врангель, когда, путешествуя среди льдов в «стране Борея»[35], вдруг услышали звонкое пение глашатая весны, залетевшей от побережья пуночки.

Этот край, разумеется, не «страна Борея», но и здесь природа властно напоминает, что с таянием льдов приходит пора возрождения для всего живого. В заливе вдруг появляются несметные косяки сельди, преследуемые с воздуха горланящими на все лады чайками. А за сельдью, подчиняясь могучему инстинкту продолжения рода, в горные реки стремится иная рыба — сначала нерка, а потом горбуша, кета, кижуч... И к ее ходу уже готовы бригады рыбаков, промышляющих и в Озерском редуте, в двадцати верстах от Ново-Архангельска, и в других рыбных местах.

К лету утихают обычные в студеную пору шторма, и, значит, самое время снаряжать в дальние походы компанейские корабли — в исследовательских целях, и для торговли с туземцами, и для собственного промысла.

Чтобы хоть как-то компенсировать потери от добычи котиков, Врангель направил бриг «Чичагов» под командой лейтенанта Дионисия Зарембо на Курильские острова с партией алеутов для ведения там промысла каланов. Зарембо было также поручено склонить к сотрудничеству с компанией проживающих на островах айнов и скупать у них по возможности «мягкую рухлядь», предпочтительно тех же каланов.

К лету оживились и иностранные торговцы, и первой в русский порт пришла небольшая шхуна «Литл» бостонского шкипера Картера. Однако, вопреки надеждам Врангеля, много товаров приобрести у американца не удалось. Сумма сделок едва перевалила за четыре с половиной тысяч рублей. И Врангель не без оснований полагал, что основную часть своих товаров американский купец распродал по дороге колошам.