Ференц Лист

Двенадцатого сентября Лист покинул Венгрию и решил по пути в Рим завернуть в Венецию. Он мечтал, что вместе с ним поедут зять и дочь, но они предпочли вернуться в Мюнхен. Лист отправился один. Неделю он провел в «самом романтическом городе мира», пытаясь успокоиться после довольно холодного прощания с родственниками, и 18 сентября возвратился в Рим.

День своего рождения Лист провел уединенно в монастыре Мадонна-дель-Розарио. Его настроение в конце 1865 года как нельзя лучше передают строки письма Бренделю: «Здоровье мое в порядке, и я могу равнодушно позволить людям злословить в мой адрес по поводу того, что я „физически разбит“, а моя музыка — это „полный упадок“ (как уже писали обо мне в „Аугсбургер альгемайне Цайтунг“)»^[625].

Между тем Вагнеру в Мюнхене тоже приходилось несладко. Король успел дать Вагнеру всё, в чем тот нуждался. Но, естественно, это вызвало глухую злобу и зависть в среде придворных, которым казалось, что милости, доставшиеся композитору, отобраны у них самих. К трону был приближен человек, социальное положение которого «не соответствовало занимаемой должности». А вдруг он приобретет влияние при дворе? Этих подозрений было вполне достаточно, чтобы вызвать у тех, кто «остался за бортом», бурю «справедливого» гнева. В газетах была развернута такая травля Вагнера, что король просто не мог делать вид, что не замечает происходящего. Ему нужно было как-то реагировать. А обстановка всё накалялась. Короля заподозрили в разбазаривании казны на нужды Вагнера. Дело уже не ограничивалось газетными пасквилями; зрела угроза волнений среди населения. Приближенные и родственники Людвига умоляли его, пока не поздно, удалить от себя Вагнера. Находились даже те, кто сравнивал композитора с печально известной Лолой Монтес, которая в свое время дискредитировала Листа и из-за любовной связи с которой дед короля фактически лишился престола. В одиночку Людвиг не смог противостоять подобному натиску — и сдался.

В начале декабря 1865 года монарх принял тяжелое решение расстаться с Вагнером и просить его покинуть Мюнхен. 6-го числа он написал письмо:

«Мой дорогой друг! Как мне это ни больно, но я должен Вас просить исполнить мое желание, переданное Вам через моего секретаря. Верьте, я не могу поступить иначе! Моя любовь к Вам будет длиться вечно. И я прошу Вас сохранить дружбу ко мне навсегда. С чистой совестью могу сказать, что достоин Вас. Кто имеет право нас разлучить? Знаю, что Вы чувствуете то же, что и я, что Вы вполне понимаете мою глубокую боль. Поступить иначе я не могу, верьте мне! Никогда не сомневайтесь в преданности Вашего лучшего друга. Ведь это не навсегда! До гроба верный Вам

Людвиг»^[626].

Вагнеру ничего не оставалось, как опять собираться в дорогу. 10 декабря он снова стал изгнанником.

А 25 января в Дрездене умерла жена Вагнера. Сообщение о смерти Минны застало его слишком далеко от Саксонии — в Марселе; он не мог, даже если и хотел, отдать ей последний долг…

Почувствовал ли он теперь освобождение от всех своих обязательств? Поняла ли Козима, что ее с Вагнером счастье отныне находится в ее руках? Во всяком случае, смерть Минны расставила все точки над «i» в отношениях неприкаянных любовников. Минна самим фактом своего существования находилась по одну сторону баррикад с Гансом фон Бюловом, после ее кончины оставшимся в меньшинстве. Любовный «четырехугольник» распался, «треугольник» же был нежизнеспособен.

Для Листа же январь начался с известия от Эмиля Оливье из Парижа об ухудшении состояния здоровья матери. Однако зять успокаивал его, что речь о скором конце пока не идет. Лист продолжал работать над ораторией «Христос», запланировав поездку в столицу Франции на начало марта, когда там должна была исполняться «Эстергомская месса». По этой причине он так и не смог сказать матери последнее «прости». Вечером 6 февраля она скончалась, а 8-го была похоронена на кладбище Монпарнас. Никто из ближайших родственников не присутствовал на погребении: для Листа было слишком поздно что-либо менять в своем расписании, он никак не успевал в Париж к моменту похорон; Козима также не смогла вырваться из Мюнхена, где оставалась с детьми после отъезда Вагнера.

Девятого февраля Лист писал Оливье: «Бландина уже вместе с бабушкой — и я не задержусь надолго»^[627].

Оставшись в Риме, Лист присутствовал 26 февраля на концерте по случаю открытия зала Данте в палаццо Поли (Palazzo Poli), к фасаду которого примыкает знаменитый фонтан Треви (Fontana di Trevi).

Лишь 4 марта Лист приехал в Париж и сразу же отправился на улицу Сен-Гийом. Его встретил только Эмиль Оливье. Они обнялись, всплакнули… Лист оставался в Париже до 22 мая. Это было самое длительное его пребывание во французской столице со времен юности.