Ференц Лист

Несмотря на затяжную депрессию, Адаму нужно было приспосабливаться к реалиям и искать новые стимулы для интереса к жизни. До тех пор вопрос женитьбы его мало беспокоил. Насыщенная творческая атмосфера Кишмартона не давала «размениваться по пустякам». Теперь же в редкие выезды за пределы Доборьяна Адам начал присматриваться к возможным невестам. Однажды летом 1810 года он отправился в расположенный неподалеку городок Надьмартон/Маттерсдорф (Nagym'arton/ Mattersdorf, с 1924 года носит название Маттерсбург (Mattersburg), ныне находится в составе Австрии) навестить отца, работавшего в то время у князя Эстерхази на лесозаготовках — мятущаяся натура Адама подтолкнула его к очередной смене деятельности. Судьбе было угодно, чтобы одновременно из Вены в Надьмартон приехала повидать брата 22-летняя Мария Анна Лагер. Молодые люди (правда, Адаму к тому времени исполнилось уже 33 года) встретились почти случайно. Дальнейшее развитие событий было быстрым и предсказуемым. 10 сентября Адам сделал Марии Анне предложение, 11 января следующего года состоялось их бракосочетание.

Мария Анна переехала жить к мужу в Доборьян. В доме, где обосновалась чета Лист, были всего одна жилая комната, кухня и прихожая. Обстановка состояла из самых простых и необходимых вещей: кровати, стола, длинной деревянной скамьи и нескольких стульев. Над кроватью висел портрет Бетховена — кумира Адама Листа, единственное напоминание о счастливых днях в Кишмартоне. Всё это можно увидеть и сегодня: дом сохранился и превращен в музей.

Видимо, в этот период Адам Лист оказывал серьезную материальную поддержку отцу и остальным родственникам, так как при увеличенном жалованье его образ жизни в Доборьяне был гораздо скромнее, чем в Кишмартоне.

Двадцать второго октября 1811 года у четы Лист родился единственный ребенок. Он был крещен на следующий день в соседней деревне Лок / Унтерфрауенхайд (L'ok / Unterfrauenhaid), так как в Доборьяне не было своего священника. В метрической книге церкви появилась запись, сделанная на латыни.

Первое, что бросается в глаза: фамилия отца написана по старинке — без буквы z. Причина кроется, скорее всего, в двух обстоятельствах. Во-первых, как мы уже отмечали, лишь отец Адама начал писать свою фамилию по-венгерски; прошло слишком мало времени, чтобы такое написание укоренилось и стало грамматической нормой. Во-вторых, в латинском языке не используется буквосочетание sz, если только оно не привнесено из других языков в именах собственных, как произошло и в данном случае при написании чисто венгерской фамилии Szalay. Церковный писарь автоматически выбрал то написание фамилии отца ребенка, какое посчитал более правильным. Хотя нельзя исключить и элементарную ошибку — практически со стопроцентной уверенностью беремся утверждать, что писарь не знал венгерского языка. Нам пришлось остановиться на таком, казалось бы, незначительном эпизоде лишь потому, что некоторые исследователи делали из него далекоидущие выводы, объявляя Листа австрийцем по происхождению только на основании написания фамилии его отца в метрике, несмотря на то, что по отцовской линии все его предки были уроженцами Венгрии.

Франциск (далее будем называть его Ференцем) рос слабым и болезненным. В трехлетнем возрасте после очередного недуга он впал в состояние каталепсии, продолжавшееся настолько долго, что родители сочли ребенка умершим и уже заказали гроб… Кстати, став взрослым, Лист, наоборот, отличался крепким здоровьем и серьезно болел достаточно редко. Возможно, в постепенном укреплении его физического состояния сыграли роль столь ненавидимая его отцом жизнь в деревне с частыми и долгими прогулками на свежем воздухе, а также неусыпные заботы родителей, особенно матери.

С матерью у Листа с раннего детства сложились задушевные отношения. Отца он тоже любил, но мать всегда была ему ближе. Он также на всю жизнь сохранил самые теплые чувства к младшей сестре матери Марии Терезе Лагер (1790–1856), навещавшей Листов в Доборьяне и баловавшей маленького племянника, в котором души не чаяла.

Детские воспоминания о сельской жизни глубоко запали в душу впечатлительного ребенка. Картины живописной венгерской природы, деревенские праздники, музыка, слышимая от цыган, часто проходивших через Доборьян, — всё это не могло оставить равнодушным будущего композитора.