Ференц Лист

Григ стал настойчиво просить Листа сыграть что-нибудь. «Он сел за рояль, и началась музыка. Уверяю вас, если мне позволят употребить малоизящное выражение, были пущены в ход огнеметные батареи одна за другой, при непрерывном сверкании молний. Музыка звучала так, как будто он своим заклинанием вызвал к жизни тень Тассо (Лист играл Григу Lamento е Trionfo — недавно завершенное им продолжение симфонической поэмы „Тассо“. — М. З.). Игра его переливалась великолепнейшими красками; выражение трагического величия — самая сильная сторона гения Листа. Я не знал, кому больше изумляться — композитору или пианисту… Ни один великий человек не может идти с ним в сравнение… Потом я еще немного побеседовал с ним и рассказал ему, между прочим, что мой отец слышал его в Лондоне в 1824 году; это его очень обрадовало („Да, да, я много странствовал по свету и много играл, слишком много“, — сказал он)»^[658].

Вторая встреча с Листом, в начале апреля 1870 года, описана Григом так же подробно в письме родителям от 9 апреля. Тогда Лист поразил присутствующих, сыграв фортепьянный концерт Грига, партитуру которого видел впервые. «Затем он отдал мне рукопись и сказал особенно сердечным тоном: „Продолжайте, я говорю Вам, у Вас все данные для этого и — не давайте себя запугать“»^[659]. Это напутствие Григ с благодарностью вспоминал всю жизнь.

Лист завершил, наконец, «бетховенскую» кантату и выехал в Веймар для участия в торжественном концерте. 29 мая он лично дирижировал и своей кантатой, и Девятой симфонией Бетховена. На этот раз, не задерживаясь в Веймаре надолго, он через Баварию направился в Пешт.

Во время этой поездки Лист посетил деревню Обераммергау (Oberammergau) у подножия Баварских Альп, ставшую всемирно знаменитой благодаря удивительному мероприятию, проходящему раз в десять лет, — «Страстному фестивалю» (Passionsspiele). Его история началась еще в 1633 году, когда в Баварии разразилась эпидемия «черной смерти» — чумы. Жители Обераммергау дали обещание: если чума обойдет их деревню стороной, каждые десять лет на Пасхальную неделю давать самодеятельные спектакли на тему Страстей Христовых. Ни один человек в деревне не заболел, и жители стали честно исполнять обет. Спектакли давались прямо под открытым небом[660]. Представление длится около шести часов; в нем принимают участие около 1400 актеров-любителей, причем все они должны быть местными жителями — резчиками по дереву, пекарями, пастухами, строителями — либо членами их семей. Очередной «Страстной фестиваль» приходился как раз на 1870 год, и Лист почувствовал потребность прикоснуться к «религии народа». Кроме того, после окончания собственной оратории «Христос» эта тема всё еще не отпускала автора и вызывала живейший интерес к другим ее воплощениям.

Кстати, на следующий год в нарушение сроков жители Обераммергау только для одного зрителя — Людвига II — повторили свое знаменитое представление, которое привело его в восторг. Однажды в разговоре король обмолвился, что и сам с удовольствием принял бы участие в мистерии, взяв на себя роль Христа. В благодарность за доставленное удовольствие он повелел передать в дар деревне памятник. На высоком холме над живописной долиной был водружен белоснежный мраморный крест с распятым Спасителем, оплакивающими его у подножия Девой Марией и Иоанном Богословом и высеченной на постаменте надписью на немецком и английском языках, удостоверяющей: «23 сентября 1871 года король Людвиг посетил спектакль „Страстного фестиваля“ в Обераммергау. Представление „Страстей Христовых“ так потрясло его, что он решил в честь этих спектаклей возвести монументальное Распятие…» «Страстной фестиваль» в Обераммергау — наглядное свидетельство того, что религия и искусство сплелись в сознании баварцев воедино. Жители Обераммергау в благодарность за спасение не стали строить новую церковь, не заказывали многочисленные благодарственные молебны — они поставили спектакль, переживший века!

Король Людвиг увековечил в памятнике искусство, угодное Богу. А Лист, служа такому искусству, утвердился в мысли, что находится на правильном пути.

В последний день июля Лист прибыл в Пешт, но почти сразу же уехал в Сексард к Анталу Аугусу. В имении гостеприимного друга он надеялся переждать перипетии разгоравшейся Франко-прусской войны, всей душой переживая за свою «вторую родину».