Ференц Лист

То, что Сальери был признанным авторитетом в области музыкального, в первую очередь оперного искусства, сомнений не вызывает. Буквально первые шаги на этом поприще принесли композитору славу: в Вене с успехом были поставлены его «Ученые женщины» (1770), «Армида» (1771), «Венецианская ярмарка» (1772). Еще большую известность он приобрел благодаря своим «парижским» операм «Данаиды» (1784) и «Тарар» (1787). Профессор Питсбургского университета Борис Абрамович Кушнер в яркой статье «В защиту Антонио Сальери» справедливо заметил: «Очевидным недостатком мифа о том, что Сальери отравил Моцарта, было явное отсутствие мотивов у Сальери. Собственно говоря, с какой стати, с какой целью Сальери совершил бы такое страшное злодеяние? Никаких видимых оснований при жизни Моцарта для зависти со стороны Сальери не было. Композиторы не были соперниками в области инструментальной музыки (Сальери почти не сочинял таковой), что же касается оперы, то Моцарт отнюдь не рассматривался современниками как оперный композитор номер один… Что касается собственно карьеры, то с точки зрения жалований, занимаемых позиций и т. д. любое сравнение было бы подавляющим образом в пользу Сальери. Пожалуй, именно у Моцарта были реальные основания завидовать Сальери и желать его устранения»^[67].

О человеческих качествах Сальери (кстати, начисто лишенного какого бы то ни было комплекса неполноценности) лучше всего говорят его дела. Так, он являлся президентом (1788–1795), а затем бессменным вице-президентом общества «Концерты в пользу вдов и сирот оркестровых музыкантов». Он не только занимался организацией регулярных благотворительных концертов, но и чаще всего лично ими дирижировал. Кроме того, Сальери был активным членом Венского общества любителей музыки; во многом благодаря его стараниям в 1817 году была открыта Венская консерватория, которую он возглавил.

Особенно хочется отметить, что в 1815 году в честь празднования 65-летия композитора не кто иной, как Франц Шуберт порадовал наставника кантатой, сочиненной на собственный текст:

Лучший, добрейший!
Славный, мудрейший!
Пока во мне есть чувство,
Пока люблю искусство,
Тебе с любовью принесу
И вдохновенье, и слезу.
Подобен Богу ты во всём,
Велик и сердцем, и умом.
Ты в ангелы мне дан судьбой.
Тревожу Бога я мольбой,
Чтоб жил на свете сотни лет
На радость всем наш общий дед!^[68]

Представить себе, чтобы подобные искренние строки посвящались недостойному человеку, невозможно.

(Интересно, что самые близкие ученики Листа называли его «наш Старик». Вот, например, отрывок из воспоминаний русского пианиста и дирижера Александра Ильича Зилоти (1863–1945): «После смерти Листа мы все разбрелись по белу свету. Но эта небывалая личность и с того мира держит нас под своим обаянием. А. Фридгейм[69], пятнадцать лет меня не видавший и не писавший мне ни строки, на шестнадцатый год прислал открытку, которая начиналась: „Да здравствует наш Старик и наша дружба“. Когда я увиделся через 25 лет с Ф. Моттлем[70], мы должны были признаться, что когда мы с ним разговариваем или друг друга слушаем, то нам кажется, что между нами стоит „Старик“; что мы за все эти 25 лет всегда вспоминали и думали: а что бы сказал наш „Старик“, как бы он посоветовал поступить. И это влияние, это присутствие нашего Листа сказывается даже и в музыкальном смысле, т. е. мы как-то одинаково „подходим к музыке“, как и наш Лист»^[71].)

Профессор Московской консерватории Лариса Валентиновна Кириллина в блестящей статье «Пасынок истории: К 250-летию со дня рождения Антонио Сальери» приводит факты: «О порядочности мастера свидетельствует длинный ряд поступков на протяжении почти всей его активной жизни. Он всегда выказывал преданность всем своим учителям и постоянно участвовал в богоугодных и бескорыстных начинаниях… В программу великопостного концерта в пользу музыкантских вдов и сирот 1791 года Сальери включил симфонию Моцарта g-moll (№ 40), о которой почему-то принято думать, будто при жизни Моцарта она не исполнялась. Являясь композитором с европейским именем, он не гнушался выступать на вторых и третьих ролях, если считал, что дело того заслуживало. Так, на премьере в 1814 году „Битвы при Виттории“ Бетховена Сальери, побуждаемый, вероятно, не музыкальными, а патриотическими соображениями, дирижировал вторым оркестром; а 21 января 1815 года на торжественном траурном богослужении в Вене в память о казненном короле Людовике XVI Сальери руководил одним из хоров (общим музыкальным руководителем и дирижером являлся С. Нойкомм[72], которому и достались самые пышные лавры)».