Ферма

Эстер начинает хлопать девочку по спине. Лайла, испугавшись, начинает плакать. Крики Генри звучат все громче и настойчивее. Внезапно изо рта Лулу извергается поток наполовину пережеванной черники.

– ТИНА! ЭСТЕР! – кричит миссис Ричардс, держа айфон в руке. – Эта. Черника. Оставит. ПЯТНА.

Джейн выбегает за дверь прежде, чем миссис Ричардс успевает ее остановить. В своей комнате она прижимает Генри к себе и держит так, пока его рыдания не стихают. Он сопит у нее на плече, пока она просматривает сообщения на телефоне. Ее внимание привлекает то, в котором Ата сообщает о визите Амалии к врачу. Амалия почти не плакала, когда ей делали уколы, и она крупненькая для своего возраста. Джейн просматривает присланные фотографии – Амалия в новой шапочке, Амалия на смотровом столе. Когда Джейн кладет телефон, Генри уже спит.

Джейн вздыхает, злясь на себя. Ей не следовало уделять телефону так много времени. Генри не дососал молоко до конца, оно осталось в бутылочке, и теперь Джейн придется его вылить. Ата говорит, при комнатной температуре молоко остается безопасным около двух часов. После этого в нем начинают размножаться бактерии. Джейн подумывает о том, чтобы разморозить еще молока и разбудить Генри, чтобы не выбиваться из графика. Но он так мирно спит. К тому же она ощущает в грудях покалывание, которое означает, что пора сцеживаться. И что, если она столкнется с миссис Ричардс по дороге на кухню?

Джейн кладет Генри на кровать поближе к стене. Когда она идет запирать дверь, он начинает ворочаться. Джейн бежит обратно к кровати и кладет подушки с внешней стороны, чтобы малыш не упал. Она включает генератор белого шума[18], снимает сорочку и подсоединяется к молокоотсосу миссис Картер. Через несколько минут ее молоко начинает течь. Джейн слушает ритмичный звук молокоотсоса, думает об Амалии и расслабляется.

Вдруг Генри взвизгивает. Он кричит так яростно, словно воздух в комнате разрывается надвое. Потом он рыгает: Джейн забыла подождать, когда он срыгнет, прежде чем уложить его! И снова крики, опять и опять, переходящие в яростный вопль. Джейн с колотящимся сердцем быстро прекращает сцеживать молоко и берет Генри с кровати. Его ноготки царапают ее кожу.

– Ш-ш… ш-ш, – шепчет она настойчиво. Прижимая Генри к груди, Джейн свободной рукой вынимает трубки молокоотсоса из бутылочек. Губы Генри обхватывают ее сосок, из которого сочится молоко.

– Нет, Генри…

Джейн пытается оторвать малыша от груди, но он только сильнее присасывается, судорожно глотая молоко. Так ловит ртом воздух только что спасенный утопающий.

Упрямый мальчишка! Джейн засовывает мизинец в уголок рта Генри и разжимает его челюсти. Генри, отнятый от груди, запрокидывает голову и орет так яростно, что его запачканное молоком лицо еще больше белеет.

– Генри! – У Джейн сжимается сердце.

Она прижимает ребенка к себе, чтобы заглушить его крики, и, когда он начинает сосать снова, она позволяет ему это делать. Лишь до тех пор, пока она не уберет молокоотсос, которым не имеет права пользоваться. Лишь до тех пор, пока не выльет старое молоко из его бутылочки в раковину, не помоет ее и не наполнит свежим. Только до тех пор, пока она не сможет надеть на нее резиновый сосок. Она делает все это так быстро, как только может. Молоко из груди, свободной от голодного рта Генри, капает на пол.

Джейн наконец идет к кровати с бутылочкой в руке, когда дверь распахивается. Дверная ручка ударяется о стену.

– Джейн, я хотела… О боже!

Миссис Ричардс стоит в дверях, снимая происходящее на телефон.

Джейн в ужасе смотрит, слова путаются в голове. Генри сосет ее грудь изо всех сил, жадно похрюкивая, словно свинья.

Мэй

Машина опаздывает, а это значит, что Мэй, наверное, опоздает тоже. И если впереди есть пробки, а они там бывают часто – шоссе, идущее на Таконик[19], дерьмовое: слишком узкое, слишком извилистое, место бесчисленных аварий, вызванных столкновениями с оленями и другими лесными зверями, – тогда она определенно опоздает. А Мэй терпеть не может опаздывать.

– Ив! – зовет Мэй помощницу через открытую дверь кабинета. – Вы уже нашли машину?

Мэй старается скрыть раздражение и говорить спокойно, но повелительно. Во время корпоративного выезда в Мексику в прошлом месяце новенькая из отдела отношений с инвесторами сказала, что Мэй «никогда не выглядит раздраженной». Мэй нравится этот образ, и она ищет способы его закрепить: спокойствие в водовороте событий, хладнокровие в кризисе.

Такой выезд был первым в истории фирмы «Холлоуэй». Леон, босс Мэй, основатель и главный исполнительный директор компании, счел крайне важным созвать руководителей подразделений «Холлоуэя», чтобы поделиться мнениями о том, как лучше всего удовлетворять клиентов – ультрабогатых людей. «Выживают лишь параноики», – заявил Леон на открытии совещания, и на экране за его спиной загорелся слайд с презентацией, демонстрирующий впечатляющий рост годовой прибыли «Холлоуэя».