Ферма животных

Весь этот год обитатели фермы работали еще больше, чем в прошлом году. Нужно было восстановить мельницу, удвоив толщину ее стен, причем закончить это строительство в запланированный срок и не забрасывая обычных полевых работ, — всё это требовало огромных усилий. Временами животным казалось, что они работают больше, а едят не лучше, чем при Джонсе. Каждое воскресное утро Визгун, поддерживая ножкой длинный лист бумаги, зачитывал им колонки цифр, согласно которым производство всех видов продовольственных культур на ферме возросло — на 200, 300, а то и 500 процентов. Не верить ему у животных не было никаких оснований, тем более, что они уже не слишком хорошо помнили, как им жилось до Восстания. Но всё же бывали дни, когда в их головы закрадывалась мысль о том, что лучше бы процентов было поменьше, а еды побольше.

Все приказания теперь передавались через Визгуна или кого-нибудь еще из руководящих свиней. Сам Наполеон показывался на публике не чаще, чем раз в две недели. Когда он появлялся, его сопровождала не только свита из псов, но еще и черный петух, который вышагивал перед ним и, играя роль трубача-глашатая, издавал громкое «кук-кар-рек-ку!» перед каждым выступлением Наполеона. Говорили, что даже в доме Наполеон поселился в отдельных покоях. Он принимал пищу в одиночестве, а два пса прислуживали ему, и ел он всегда из обеденного сервиза фирмы «Краун Дерби», который хранился в гостиной в стеклянном буфете. Было также объявлено, что в день рождения Наполеона, так же, как в дни других официальных праздников, будет производиться салют из ружья.

Никто никогда не говорил уже просто «Наполеон». Имя его всегда произносилось по установленной форме: «Наш Вождь, товарищ Наполеон». Свиньям нравилось придумывать для него титулы вроде «Отец Всех Животных», «Ужас Человечества», «Покровитель Овчарен», «Друг Утят» и т. п. В своих выступлениях Визгун со слезами на глазах говорил о мудрости Наполеона, доброте его сердца и горячей любви, которую он питает ко всем животным всего мира, а в особенности к несчастным животным, которые еще страдают под игом рабства и невежества на других фермах. Вошло в обычай восхвалять Наполеона за всякое достижение и всякий успех. Часто можно было услышать, как одна квочка говорит другой: «Под мудрым руководством нашего Вождя, Товарища Наполеона, я снесла за шесть дней пять яиц», или как переговариваются две телки, смакуя воду из лужи: «Как вкусна эта вода, хвала нашему Вождю!»

Общие чувства обитателей фермы прекрасно выразил Минимус в стихотворении под названием «Наш Отец Наполеон», которое звучало так:

О, владыка всех сердец,
Друг сирот и наш Отец,
Твои очи ярче светят, чем неон!
Я пьянею без вина,
Ты и солнце, и луна,
Ты и лето и весна,
Наш Отец Наполеон!

Всё, что любим, чем живём,
Всё, что мы едим и пьём,
И свободу — кто же дал нам, как не он!
Его имя мой язык
Славит всякий час и миг,
Как он светел и велик,
Наш Отец Наполеон!

Мы растим тебе щенят,
Поросят и жеребят,
Их мы учим — до скончания времён
Тебе преданными быть,
Одного тебя любить,
И врагов твоих губить,
Наш Отец Наполеон!

Наполеон одобрил эти стихи и повелел начертать их на стене большого гумна, на стороне, противоположной Семи Заповедям. Они были увенчаны портретом Наполеона в профиль, который Визгун искусно нарисовал белилами.

Тем временем Наполеон вёл через Вимпера сложные переговоры с Фредериком и Пилькингтоном о всё ещё не проданной груде брёвен. Фредерик больше Пилькингтона был заинтересован в приобретении этого леса, но, судя по всему, не хотел давать настоящей цены. В это же самое время возобновились слухи, что Фредерик и его люди готовят нападение на Ферму Животных, а мельницу, строительство которой возбуждало у них бешеную зависть, замышляют сровнять с землей. Стало известно, что Снежок все еще скрывается на ферме Пинчфильд. В середине лета животных взбудоражило новое событие. Выступив с добровольным покаянием, три курицы публично признали себя виновными в подготовке, по заданию Снежка, покушения на жизнь Наполеона. Их немедленно казнили, а для обеспечения безопасности Наполеона были приняты новые меры предосторожности. Его постель по ночам теперь охраняло четверо псов, по одному в каждом углу его апартаментов, а маленькому поросенку по кличке Пинки было поручено пробовать всё, что ел Наполеон.