Фермер, который меня довел

— Уо-ох! — фыркнула гражданка за прилавком; это, видимо, распространенное у местных восклицание, и назидательно продолжила. — Особенное трудно дается. Лиранцы вона вопще годами себе камни растят.

— Не хочу я камень, хочу что-то простое, но особенное.

— Нету, — отрезала женщина, и мне пришлось покинуть магазинчик с пустыми руками.

Я поглядела на часы на браслете — четыре часа еще не прошли, можно погулять еще минут сорок. Так, неторопливо, я и побрела по улице к парковке у рынка, где стоит кар Тулла.

Высокий тощий паренек с прыщавым лицом возник внезапно, словно из-под земли вырос; еще чуть-чуть и я бы в него врезалась.

Я извинилась и шагнула в сторону.

Парень тоже. Уверенно заняв место передо мной, он быстро, словно на разговор ему выделены секунды, прострочил:

— Слыхал, амулетики ищешь, и чтоб особенные? У меня есть кое-что особенное. Смотреть будешь?

— Нет, спасибо.

Я снова попыталась улизнуть, и снова мне не позволили: прыщавый не хотел отпускать добычу, то есть потенциальную покупательницу. Нависнув надо мной, он прошептал:

— Слыхала про радужных змеек пустынь? Редкие гады — фиг найдешь, фиг поймаешь. У нас шкурки есть, чуток рваные, конечно, но все равно красотища. Идем, покажу.

— Спасибо, не надо! — уже жестче ответила я, и быстро пошла подальше от парня.

Он не оставил меня.

— Уо-ох, что такое? Боишься, думаешь, заманиваю к себе? Я не такой, честно, — хохотнул он, и добавил: — Хотя я б тебя заманил такую южную… Ты с Клако, да? По личику видно, что не нашенская.

Я ничего не ответила, лишь ускорила шаг, но чтобы иди со мной вровень, уличному наглецу не нужно было прикладывать усилий — ноги-то куда длиннее моих, и шаг, соответственно, больше.

— Как зовут? Красивая такая, глаза темные… дай посмотрю в глазки, а? — льстиво, заискивающе протянул он, и вдруг резко так: — Эй, я с тобой говорю!

Я аж подпрыгнула от такой перемены, и, в самом деле, взглянула на парня. Он схватил меня за руку и, приблизив к себе, так, что я вблизи могла оценить масштаб прыщавой катастрофы на его лице, прошипел:

— Чего морщишься? Не нравлюсь? Мясо на лице?

Не знаю, то ли я испугалась больше, то ли растерялась, но дар речи меня покинул, как и способность двигаться. Я забыла даже, как дышать, и только и могла, что смотреть на этого мерзкого мальчишку…

Губы задрожали, в глазах затуманилось. Мне стало нестерпимо горько, что не могу отбрить уличного засранца — дурацкий ступор сделал меня беспомощной. Прыщавый и сам, кажется, удивился моей реакции и почувствовал себя крутым, потому как и не думал отпускать мою руку.

— Камарис?

Я так испугалась, что не сразу поняла, что это голос моего соседа. Слагор встал рядом со мной и, в упор глядя на парня, спросил вежливо и очень спокойно:

— Что-то не так?

— Тебе чего, мужик? — задиристо ответил тот, нисколько не впечатлившись габаритами Тулла.

— Просто хочу знать, — все так же спокойно произнес он, — какого ящера ты вцепился в мою жену?

— А чего она мамке моей нагрубила? — заявил прыщавый, и, наконец, отпустил меня.

Мамке? Нагрубила?

— Она сожалеет и никому больше грубить не будет, — невозмутимо ответил Слагор, продолжая пристально смотреть на пацана. — Это все твои претензии, мальчик?

Судя по тому, как вспыхнули глазищи парня, «мальчик» в его понимании худшее оскорбление. Эффектно плюнув где-то рядом со мной, он исчез так же стремительно, как и появился.

Только тогда я и сумела судорожно выдохнуть, и дар речи ко мне вернулся.

— Я не грубила никому, — пролепетала я, и быстро стерла слезы беспомощности с щек, — он пристал ко мне из-за амулетов, и…

— Идем, Камарис, — мягко прервал меня Слагор. — Пора ехать.

Мы пошли по улице к рынку. Я старалась успокоиться, но обида на себя драла так безжалостно, что у меня снова на глазах появились слезы. Ну почему, почему я уродилась такой мягкотелой и не способной себя защитить? Почему каждый раз, когда на меня наезжают или пристают ко мне, я робею и немею, как маленькая девочка? Почему во мне так мало Ориона?

Слагор наверняка отлично слышал, как я шмыгаю носом, но молчал.

Только когда мы сели в кар, он промолвил:

— Это не с тобой проблемы, а с ним. Забей.

Я лишь снова шмыгнула носом.

Глава 9

Мы выехали из Мобры, когда начало темнеть. Первые полчаса пути я смотрела на дорогу и считала обгоняющие нас кары, чтобы хоть как-то отвлечься от уничижительных мыслей о себе, затем меня стало клонить в сон. Так я и задремала… В полудреме явился мне Прут Ховери, и, грозно потрясая кулаком, который я преотлично запомнила с прошлого раза, рявкнул:

— Камарис!

Естественно, от страха я проснулась; Слагор как-то странно на меня поглядел и спросил удивленно:

— Я тебя напугал?

— Да кого ты можешь напугать? — выдохнула я, все еще впечатленная грозным рявканьем деда во сне.

Лицо мужчины вытянулось, затем он посмотрел на дорогу и дал газу.

— Мы торопимся? — спросила я.

— Нет.

— Тогда зачем гонишь?

— Хочу скорее доставить нас в постельку, — ответил Слагор.

Теперь мое лицо вытянулось.

Осознав, что прозвучало это многозначительно, сосед исправился: