Фермер особого назначения

— Я хочу сегодня поговорить с вами об отце нашем всемогущем, о Господе Боге и о его терпении. Мы были созданы по Его образу и подобию из тлена и праха. В нас была вложена частица духа Божьего и по Его великому замыслу мы предназначены для воплощения Божьего промысла. Однако не оценили мы его великого дара. Слишком слабы мы оказались, и слишком сладок для нас оказался грех. Соблазн смертельного врага человечества, мерзкого сатаны слишком сильно опутал наши души, отвратив от Господней благодати. Священные тексты донесли до нас историю о Великом Потопе, уничтожившем всё живое на земле. Только единственный праведник, который сохранил в душе Божий огонь, был спасён. Только ему было дозволено подняться со своей семьёй в ковчег, взять животных, птиц и других тварей земных и выжить в этом потопе. И только схлынула вода, только праведник Ной стал обживаться на обновлённой земле, снова случилось святотатство. Выпил Ной вина со своего виноградника и упал в своём шатре, уснув в неподобающем виде и выставив напоказ свой срам. И вошёл в шатёр сын его Хам и стал он насмехаться над отцом. Услышали это двое других сыновей Сим и Иафет, вошли они в шатёр и, пряча глаза, чтобы не увидеть срам отца, накрыли его. Вот на чём я хочу остановиться. Только недавно закончилась катастрофа, уничтожившее человечество за грехи его, и уже нашёлся опять святотатец, который вновь нарушил Господни заповеди об уважении к родителю своему. Видите, насколько прочно греховное сидит в душе нашей. Даже страшные смерти и потрясения не могут искоренить это губительное стремление к сладости греха. Сейчас мы снова наблюдаем катастрофу, которую сотворил господь в наказание за наши поступки. Слишком много мы стали грешить в повседневной жизни. Слишком легко мы переступаем через заповеди, посланные нам Отцом нашим. Даже Господь обладает способностью к раскаянию, ибо, увидев последствия Великого Потопа, Он раскаялся и пообещал, что больше не станет уничтожать человечество. Чем мы отплатили за Его безмерную доброту? Последовали ли мы Его примеру, от всей души раскаявшись в своих прегрешениях? Нет. Творя молитвы нечестивыми губами, мы упорно лукавим, цепляясь за греховные блага и соблазны. Посмотрите туда. Там стоят такие же братия и сестры. Господь, отняв у них разум, показал нам, что может произойти с человеком, если душа его не обращена к свету. Но ничего ещё не потеряно. Мы должны молиться. Усердно и искренне, чтобы заслужить прощение. И тогда простит нас Отец наш и вернёт разум братиям и сестрам нашим. Молитесь! И чем искренней будет ваша молитва, тем быстрее мы заслужим прощение.

Речь была путанной и сбивчивой, суть постоянно уходила в сторону и, даже, на мой взгляд, человека, далёкого от религии, была дилетантской. Однако вовремя, то повышающийся почти до крика, то понижающийся почти до шепота голос, постоянные движения, раскачивания и кружения, словно в каком-то диком первобытном танце, завораживали. Уже к середине проповеди я вместе с толпой то мерно раскачивался из стороны в сторону, то крестился, то вздымал к небу руки, выкрикивая в общем хоре: «Господи! Прости нас!». Даже зомби в загоне, казалось, прислушивались к голосу Варсонофия, сгрудившись поближе к загородке.

Проповедь закончилась, и селяне потянулись за благословением. Я стоял опустошённый и прислушивался к новым ощущениям в своей душе.

— Сергей, — подошёл ко мне Антон. — Пойдём, я представлю тебя преподобному.

Почему бы и нет? Стоило бы и познакомиться с таким неординарным человеком, о котором сложилось весьма двойственное впечатление. Я подошёл вслед за старостой к кресту, где последние прихожане получали благословение. Освободившись, Варсонофий подошёл ко мне, посмотрел на меня своими красными воспалёнными глазами с неожиданной отеческой любовью и протянул руку не первой чистоты с грязными отросшими, местами обломанными ногтями. Я пожал ему руку, отметив мимоходом, что преподобный предпочёл бы, чтобы я её ему поцеловал.

— Вы путешествуете по земле в поисках истины, — безапелляционным тоном заключил он, убирая руку. — Господь привёл вас сюда, чтобы открыть вам глаза.

— Пока я не знаю, на что мне надо открывать глаза, — немного сварливо ответил я.

— Я вижу, что пока ещё Божий огонь в вашей душе тлеет. Не раздул ещё ветер праведной веры очищающий огонь Господень. Но это нормально. Слишком долго мы жили во грехе и не замечали этого. Для нас были нормой греховные поступки и греховные мысли. И вот так сразу обратиться к истинной вере — это невозможно. Вам стоит задержаться у нас, пообщаться с людьми, посмотреть на наш образ жизни, побывать на мессах. Я уверен, божья искра в вашей душе заполыхает истинной верой.

— Скажите, — почти перебил его я, — вы всерьёз верите, что все эти зомби, это не навсегда, а только временно?

— Ещё в священных книгах говорилось о том, что если Господь хочет наказать человека, он лишает его разума. Ничего вам это не напоминает? По-моему один к одному. И, если в силах Божьих отобрать у человека ум, почему Он не может вернуть его обратно? Это всё лишь вопрос веры.