Ферн

Добрый старый Джордж. Как только ты хочешь накинуться на него, он выбивает у тебя почву из-под ног. Он был слишком колючий, жесткий для того, чтобы Мэдисон действительно любил его, но сам он любил Мэдисона.

– Я умирал там почти так же, как мама, но никто этого не видел. Никто не понимал меня. Всем было наплевать.

– Ты был нужен близнецам.

Он был нужен близнецам! Это смехотворно. Близнецам никто не был нужен, а особенно он. Но Джорджу этого не понять. Он думал только о том, как эти два четырнадцатилетних подростка остались одни на ферме. Он не мог понять, что эти ребята были больше приспособлены к деревенской жизни в свои двенадцать лет, чем Мэдисон в двадцать. Да и теперь, в двадцать шесть лет, он не годился для такого труда.

– Спроси Хэна, нужен ли я был ему там, – сказал Мэдисон. – Я знаю, что характер у меня тяжелый, но я делал все, что мог. Я выучил наизусть каждый клочок земли этого жалкого ранчо. Кинь меня в какое угодно место на расстоянии десяти миль от фермы, и я буду дома через час. Но чтобы я ни делал, их это не устраивало. Монти даже сказал мне, чтобы я оставался дома и присматривал за малышами, а Хэн и он будут выполнять всю мужскую работу.

– Монти никогда ничего не говорит серьезно.

– Он повторял в точности слова отца, – продолжал Мэдисон, в то время как эпизоды прошлого все яснее всплывали в его памяти. – Почему ты не такой, как Джордж или Фрэнк? – все спрашивал у меня отец. Почему ты вечно сидишь, уткнувшись носом в книжку или умничаешь? – говорил он мне. Ты знаешь, он же перестал платить за мое обучение, полагая, что я уже достаточно взрослый и должен не учиться, а начинать работать на ранчо.

Это было самое болезненное воспоминание в его жизни. Он все еще помнил то унижение и гнев, которое испытывал по возвращении на ферму. Мать никогда не ругала его, но она молила его быть таким, как того хотел отец.

Только благодаря Джорджу он не убежал из дома прямо тогда. Теперь-то он понимал, что у Джорджа всегда на первом месте был долг перед семьей.

– Я должен был уехать, чтобы понять себя. Отец подавлял меня. Мне было невыносимо на этом ранчо.

– А я, наоборот, понял себя только тогда, когда вернулся домой.

– Мы разные люди, Джордж. Может быть, теперь, когда я полностью сложился как личность, я мог бы вернуться, если бы этого захотел ты.

– Ты ничего не рассказывал, где был, чем занимался.

Теперь это все старая история, которую не стоит и рассказывать.

– За несколько месяцев до того, как умерла мама, я получил письмо от Фрэдди. Его отец предлагал мне приехать к нему в Гарвард и работать в его фирме. Этого я только и хотел тогда. Я думал написать тебе, но решил, что это не имеет смысла.

– Но как ты смог оставить ребят одних: ведь шла война?

– К черту войну! Не хочу о ней слышать.

– Ты что, не понимаешь, за что мы воевали?

– Конечно, понимаю. Я же начитанный, запомни. Вы хотели, чтобы каждый штат был сам по себе, как независимое государство. Я в такое устройство не верю и думаю, что это очень глупо. И я не хотел бы умирать ради этого.

– Никогда не говори это Джефу.

– Не думаю, что у меня есть еще что-то сказать любому из вас.

– Ты уезжаешь?

– Нет! – он чуть не кричал. – Я приехал сюда доказать, что Хэн не виновен и собираюсь это сделать. Не ты, не Хэн и уж, конечно, не эта Далия в овчинном жилете – никто не помешает мне добиться своего. Когда я сделаю свое дело, я вернусь в Бостон.

– Тогда зачем ты прибыл сюда. Мог бы нанять адвоката в Сент-Луисе. Все было бы гораздо проще.

– Пошел к черту, Джордж. Ты что, совсем мне не веришь? Неужели ты думаешь, что я мог бы где-то отсиживаться, зная, что Хэна вот-вот вздернут?

– Но ты же бросил их в Техасе.

– Потому что там я был им не нужен! – закричал Мэдисон. – Они не хотели, чтобы я был с ними. И если бы я оттуда не уехал, я бы сошел с ума.

– Я этого не понимаю.

– Раньше ты меня понимал, – сказал Мэдисон, присаживаясь на кровать. Он немного успокоился. – Ты один меня понимал.

– Тогда ты был другим.

– Нет, просто я не был уверен в себе.

– Ты не уверен в себе?

– Не смейся. Не все люди такие самоуверенные, как ты. Том Бланд не считал меня таким уж выдающимся. У меня был только мой ум и острый язык. Это могли оценить лишь Фрэдди да некоторые учителя. А также ты, как мне казалось. Я помню, ты говорил мне, чтоб я подождал, не отчаивался. Но мы переехали в Техас, а потом началась война. Когда умерла мама, я должен был уехать. Я знал, что если вернется отец, а я все еще буду на ранчо, то останусь там навсегда.

– А чем плохо наше ранчо? – заговорил, наконец, Хэн.

– Не знаю, смогу ли объяснить вам. Я просто чувствовал, что для того, чтобы выжить, мне надо уехать.

– Джордж вернулся, – сказал Хэн.

– Я тоже, – сказал Мэдисон, – но меня тут не очень-то тепло встретили.

– Я не о том, – сказал Хэн, – Джордж ведь уехал на войну.

– А я уехал, чтобы сражаться за свою жизнь, – сказал Мэдисон. – Я думал, что это вы можете понять. Надеялся, по крайней мере.

– Я бы, наверное, мог понять, но у меня осталось слишком мало времени, – сказал Хэн.