Ферн

– На ком ты будешь в конце концов жениться, меня не интересует, – сказала Роза. – Но я не хочу, чтобы ты огорчал Ферн. И не обижайся, – упрекнула его Роза. – Я знаю, что ты очень хочешь видеть Ферн счастливой, но прежде, чем решишься признаться ей в любви, подумай хорошенько. Вы оба готовы были впиться друг другу в горло в первый день твоего приезда. Вам многое не нравится друг в друге. И потом, где вы будете жить? Ты не любишь Канзас, но ты уверен, что Ферн будет в восторге от Бостона?

– Я думаю, мы придем к какому-то разумному компромиссу. – Он надеялся, что говорит с уверенностью в голосе, но понимал, что до этого далеко.

Роза рассмеялась.

– Если чего-то и не хватает в ваших отношениях, то это как раз разумных компромиссов, – сказала она.

Мэдисон глубоко задумался, ощущая полный разброд в своих чувствах. В это время в комнату вошла Ферн, одетая для верховой езды.

ГЛАВА СЕМНАДЦАТАЯ

– Я еду на ферму, – объяснила она. – Я договорилась с Пайком и Ридом, чтобы они ждали меня там.

– Я поеду с тобой, – предложил Мэдисон, вставая из-за стола.

Ему показалось на минуту, что она собирается спорить с ним, но вместо этого она улыбнулась и сказала:

– Хорошо, поехали.

– Ты хочешь, чтобы миссис Эббот дала тебе с собой какую-нибудь еду? – спросила ее Роза.

– Конечно, хочет, – сказала миссис Эббот. – А если она не захочет есть, то мистер Мэдисон точно проголодается.

Сначала миссис Эббот называла Мэдисона молодым человеком и мистером Рэндолфом, но когда в доме стал часто появляться Хэн, она стала всех называть просто по имени. Но миссис Эббот не нравилось называть людей просто по имени. В этом была какая-то чрезмерная фамильярность, а всякая фамильярность по отношению к мужчинам приводила в беспокойство миссис Эббот.

– Идите за лошадьми, – сказала Роза. – А мы тут все приготовим к тому времени, как вы вернетесь.

– Почему ты так яростно боролась со мной, когда мы были в лощине? – спросил Мэдисон. Они уже оказались за пределами города, но еще не сказали друг другу ни слова.

Он не особенно вспоминал о том, что произошло с ними после торнадо, но все время думал о том, как там, в лощине, она старалась скинуть его с себя, не столько потому, что он так уж придавил ее, сколько из-за чувства страха.

– Не знаю, о чем ты говоришь, – сказала Ферн. Она смотрела прямо перед собой.

– Ты боролась со мной и кричала, как безумная.

– Ты причинял мне боль. Ты ведь здоровый мужик.

– Возможно, но ты вела себя так, будто я хотел задушить тебя.

– Я нервничала из-за бури.

Ферн лгала ему. Он знал это. Она избегала смотреть ему в глаза. Она даже обогнала его на своем коне. Мэдисон опять поравнялся с ней.

– Кроме бури были и другие причины. Почему ты не хочешь рассказать мне?

– Нечего рассказывать, – ответила она и посмотрела на него ничего не выражающим взглядом.

Некоторое время они ехали молча.

– Раньше мне часто снился один кошмар, – сказал Мэдисон. – Всегда один и тот же.

– Мне никогда не снятся кошмары, – заявила Ферн уверенно.

– Как будто я заперт в чулане и никто не знает, где я. Я кричу, зову на помощь, но стены такие толстые, что никто меня не слышит.

– Мне вообще сны не снятся.

– Иногда, если отец заставал меня с книгой, в то время как я должен был загонять верхом на лошади коров или чистить кожи, он запирал меня на конюшне. Там не было окон. Никого там не было, только мыши пищали и шуршали, бегая в поисках зерна. Когда отец долго не выпускал меня, мыши начинали наглеть и бегать по моим ногам.

– В чем смысл твоего рассказа?

– Я хочу убедить тебя в том, что у всех нас есть свои кошмары. Надо делиться друг с другом, это помогает нам отделаться от них. Я все еще ненавижу тесные помещения без окон, но этот кошмар мне больше не снится.

Он вспомнил, как они часами беседовали с Фредди. Ферн же не с кем было поговорить.

– Неужели то, что с тобой случилось, так ужасно, что ты не можешь рассказать мне об этом?

Она не отвечала.

– Может быть, ты боишься, что я расскажу кому-нибудь?

Он действительно сомневался в том, что она может доверить ему тайну, которую хранила даже от родного отца. Но в последние недели он проявлял такой большой интерес к ее жизни и так заботился о ней, желая ей только добра, что ее недоверие обижало его.

– Дело не в этом, – поспешила успокоить его Ферн. По выражению ее лица он понимал, что ей действительно есть что скрывать.

– Это имеет отношение к тому, что ты носишь мужскую одежду?

– Почему ты так настаиваешь? Ты же понимаешь, что я не могу тебе рассказывать все о себе. Даже бостонец, кажется, мог бы это понять.

Он мог бы помогать и кому-то еще. Со дня его приезда в Абилин, после встречи с Ферн, он только и делал, что помогал кому-то. Он хотел помогать людям.

– Ты слишком долго жила одна. Ты замкнулась в себе. Ты никак не можешь отделаться от кошмара, который случился с тобой. Он стал частью тебя, стал влиять на твои слова и поступки, на твое отношение к людям.

– А что в этом такого?

– Но ведь ты ведешь себя не так, как должна, не так, как хочешь. Ты не можешь быть сама собой.