Феронакозия

От резкого торможения я вскрикнула. Пыль из-под колес взлетела словно от взрыва, машина встала. Роберт схватил меня за локоть и больно сжал его. Когда он начал говорить, у меня страшно закружилась голова.

– Ты должна заткнуться! – зашипел он. – Вся наша жизнь с тобой – ложь! У меня нет ничего своего, я только служу тебе! Я уже и сам начал догадываться, а Сарадж сразу увидел, что с тобой что-то очень не так.

Он выскочил из машины и промаршировал несколько шагов вперед и назад, опустив голову и пиная носом ботинка песок. Лицо его жило собственной жизнью, кривилось и гримасничало. Мимо нас успело проехать несколько машин, и у меня мелькнула мысль, а не лучше ли выбежать на дорогу и замахать руками, и попросить отвезти меня до ближайшего города, а оттуда как-нибудь в аэропорт. И там свобода! Нет, не могла я узнать Роберта в том человеке, который завез меня вглубь страны и, вот, какая неожиданность, помешался.

Когда он, наконец, вернулся, мы продолжили путь домой в молчании. Я смотрела влево на проносящийся мимо глаз желто-бурый пейзаж, высохшие на солнце кусты и редкие агавы. Машина плавно скользила по ровной дороге, и потихоньку я задремала. Мне приснился сон о том, что мы втроем, ты, я и Зоя, идем к высокой башне. Она стоит на черном неподвижном озере, от ее входа к суше перекинут узкий неустойчивый мост. Со всех сторон к башне стекаются толпы людей. Мы идем по мосту и едва успеваем оказаться в воротах башни, как мост позади нас рушится. Много людей падает вниз в темную воду. Пол внутри башни оказывается тоже совсем трухлявым со страшными пробоинами, как на древнем пиратском судне. Последнее, что я помню, это крик Зои: "We are dying here!" и проявившиеся на черной стене передо мной очертания разинутой акульей пасти.

На этом я проснулась и поняла, что должна кое-в-чем тебе сознаться. Мы как раз подъезжали к воротам нашей виллы. Охранник помахал нам рукой, тяжелые ворота начали медленно открываться. В этот момент я почувствовала на себе чей-то пристальный взгляд. Я обернулась, вокруг не было ни души. Возле ворот у нас растет пышная шелковица. И клянусь, я вдруг увидела лицо Сараджа в черном рисунке теней на ее стволе. Мы заехали внутрь, ворота снова сошлись позади нас. Абатагати. Так назвала Сараджа покинувшая нас домработница. Никогда прежде я так остро не чувствовала, насколько Африка полна магии. И как легко ей поддаться.