Ферр. Пробуждение (СИ)

   - Разрушитель? Убивец? Я? - такие обвинения просто не укладывалась в моей голове. У меня даже мелькнула мысль, что с Эльзой что-то не так - что она, может быть, бредит или же отравилась, раз несёт такую чушь.

   Но всё оказалось проще.

   - Недавно к нам заходил Яшка, - заявила девушка. - И знаешь, что он мне тут порассказал? - уничижающим тоном спросила она меня.

   - Яшка? Он? И что же? - я сделал было попытку просунуть свое уставшее тело между дверьми и Эльзой, но при упоминании имени ловеласа я снова подался назад. - Что он тебе сказал? - спросил я её с некоторой тревогой - теперь я знал, что этот парень - мастак по части вливания словес в женские уши, а поэтому от него можно ожидать всего, чего угодно.

   - То, что ты разбил его любовь, - с возмущением ответила Эльза.

   - Ага... - протянул я как можно более равнодушно.

   - Что ты, ты оклеветал его перед любимой девушкой, - заявила она ещё громче.

   - О...

   - Очернил его. Навёл на него поклёп, - её светлое личико начало розоветь от распирающего её душу гнева.

   - У...

   - Ты... Ты... Ты заставил девушку плакать, - её лицо продолжало пугающе быстро краснеть.

   - Угу...

   - А Яшку... Яшку заставил страдать, - лицо Эльзы уже не розовело и даже не краснело - оно сияло пунцовым цветом - цветом донельзя раскалённого металла! Эх, как её зацепило!

   - Ага...Что он сказал ещё? - спросил я её спокойно.

   - Сказал, что ты бессовестно разбил нежную чашу их любви. Что ты растоптал робкие ростки проклюнувшихся чувств. Не дал шанса двум сердцами начать биться в унисон.

   Вот даже как? Нет, я догадывался, что Яшка - словесный мастак. Но что он и такой обманщик... Я виноват во всём. Я. Ага - а как же!

   - Я виноват. А как же, да! - отозвался я с чувством облегчения - слава всем богам, Яшка только жаловался и пока не думал обхаживать мою Эльзу. Это волновало меня куда как больше. Только чего Эльза так разозлилась? Она, что, так сильно переживает за эту парочку?

   - А ты ему что? - спросил я её в ответ, надеясь на этом закончить.

   Но не тут-то было.

   - А что я? - деланно изумилась Эльза. - Я сказала, что верю его словам.

   - Веришь во что? - не сразу понял я.

   - В то, что ты во всём виноват.

   Эти слова прозвучали, словно гром среди ясного неба. Эльза во всё поверила? Эльза поверила в это? Поверила? Но... как?

   - Я? Виноват... во всём? Правда? - ошарашенно спросил её я, от удивления делая шаг назад. Да, она та ещё пакостница, лгунья и подлиза. Но чтоб поверить Яшке!

   - Да! Да, да и ещё раз да, - громко сказала она, гневно сверкая глазами.

   Моему изумлению не было предела. То есть выходит... выходит, что её гнев направлен на меня?

   А Эльза не останавливалась.

   - И как мне не поверить? Ведь мой братик, у нас, какой? - вопросила Эльза, и по её тону я понял, что она уже готова дать ответ.

   - Какой?

   - Хам, - твёрдо и со всей уверенностью заявила девушка.

   - Кто хам? Я? - не поверил я.

   Но Эльза и не думала мне отвечать, а только продолжала.

   - Мой братик - это нахал.

   - Я нахал?

   - Нахал и эгоист, - не унималась девушка.

   - Я?

   - Да. Добрым словом никого не приветит, - хлестала она меня.

   - Я?

   - Руки помощи никому не подаст, - жгла она дальше словами.

   - Я?

   - Времени не уделит.

   - Я?

   - В душу не заглянет.

   - Я?

   - Да. Ты не способен даже подумать о ком-нибудь хорошо - не то, чтоб сделать это хорошее.

   "Ты не способен даже подумать о ком-нибудь хорошо" - эти слова врезались в меня, словно огромным тараном, да так, что я почувствовал внутри себя самую настоящую боль. Больно, как же больно слышать о себе такие гадости. И не от кого-то чужого, а от близкого, родного. Родного даже не по духу, а по самому святому - по крови.

   Эльза, Эльза. Как же это больно. Как больно!

   - Ещё бы я с ним не согласилась, - продолжала стервозница, явно не видящая или, скорей всего, не желающая видеть моей душевной боли. - Мне ли не знать, каков мой братец Ферр на самом деле? Ты всё с отцом да с отцом - что дома, что на работе. А родную сестру не замечаешь, словно она моль или таракан какой-то. И кто ж ты после этого? Вот кто ты такой для сестрёнки, а?..

   Эльза всё говорила и говорила, всё жаловалась и жаловалась, оскорбляла и оскорбляла. Но я больше не хотел слушать её унижений - отодвинув сестру от дверного прохода, я прошёл в прихожую, а оттуда - в свою комнату, быстро разделся и рухнул спать, чтобы не слышать красивого, звонкого, но обжигающего самую душу, голоса.

*

   Утром меня разбудил громкий стук по ставням.

   - Кто там? - спросил я, едва протерев глаза.

   - Это я, Кир, - раздался в ответ гулкий юношеский бас. - Просыпайся быстрей, козявка.

   Сбросив остатки дрёмы, я выглянул во двор - там стоял белобрысый плечистый увалень и насмешливо пялился на моё, еще сонное, лицо.

   С Киром, как и с Игнацем, я тоже познакомился в детстве - тогда мне было где-то лет семь или восемь. Однажды наша семья: отец, сестра и я - пошла в гости к семье кузнеца Варрата. Взрослые, как водится, отправились на кухню, а четверо детей: мы с Эльзой и двое детей кузнеца: старший Кир и младший Юрген - были отправлены в спальню.