Фестех глазами изнутри

Оглядываясь назад, я понимаю, что Сборы фактически оказались нашим заключительным совместным мероприятием «во студенчестве», так сказать. Да, впереди еще был «диплом», но… но… Лишенные отныне даже системообразующей «войны», мы почти на два года оказались предоставлены сами себе. Пара необременительных предметов на «базе», почти необязательная физкультурка (ну, с тренером Матвеевым, сами понимаете — это было несложно), да нечто совсем уж гуманитарное «по выбору» — вот, пожалуй, и|всё. В жестком ритме новой жизни мы уже почти не виделись на лекциях, семинарах и зачетах, на смену которым пришли у нас «переговоры», «встречи», «презентации» и, если верить Коню (а мы ему верим) — даже Самые натуральные «стрелки». Эх, ну, не буду опять про такое Время… «Спи, Шарапов. Не о чем говорить».

Но был «диплом», само собой. Куда уж без него. «Диплом», который по идее должен был стать для нас воротами в долгую и счастливую Научную Жизнь… а стал всего лишь грустной точкой нашего Фестеха. Фестеха, который уходил от нас навсегда.

Круг замыкался. Всё так же, как и на Собеседовании, дремала в партере представительная Комиссия, не реагируя даже на совсем уж ключевые слова. Не спал один лишь мой научный руководитель, разлюбезный Владимир Ильич, хотя он-то как раз мог себе позволить, благо только накануне раз уже в десятый гфослушал мой доклад во время финального «прогона». Тем не менее, в волнении я умудрился перепутать две части выступления, отчего, по словам Ильича, «доклад несколько потерял в стройности и логике, но приобрел в динамизме и внутренней интриге». Да, в общем — как и вся наша жизнь: стремительно теряя в логике и стройности, она неумолимо набирала внешнюю эффектность и внутренний нерв. Философия…

Праздника не получилось. Мы посидели немножко на ступеньках «базы», потом в сквере неподалеку — а потом всех повлекли дела: кого служебные, а кого и личные. Факт получения высшего образования оказался не самым значимым событием даже отдельно взятого дня, а что уж было говорить про более широкие временные рамки. Так что отмечать нам, по сути, было особенно нечего…

В конце концов, мы, как и в самом начале пути, остались вдвоем со студентом Сергеем Базилевичем. Над пыльной июньской Москвой спускались уже легкие сумерки. Мы сидели и молча смотрели куда-то вдаль, словно пытаясь увидеть, что ждет нас там, за горизонтом нашей новой, уже по-настоящему взрослой жизни. А потом Серега повернулся и грустно спросил:

-Всё?

И я ответил:

-Всё.