Фет - очерки жизни и творчества

В 1859 г. во втором номере журнала «Русское слово» Фет поместил статью «О стихотворениях Ф. Тютчева», в которой со свойственной ему азартностью отстаивает позиции «чистого искусства». Реакция «Современника» не заставила себя долго ждать. В шестом номере журнала (в котором напечатано стихотворение Фета «Кричат перепела, трещат коростели…») появилась большая (на 34 страницы) статья «Шекспир в переводе г. Фета», посвященная разбору перевода трагедии Шекспира «Юлий Цезарь», выполненного Фетом и напечатанного в третьей книжке журнала «Библиотека для чтения» за тот же год. Она снабжена эпиграфом из статьи Фета о Тютчеве,15 неоднократно затем иронически обыгрываемом. Под статьей подпись М. Лавренский. Долгое время она приписывалась Добролюбову, но, как установил С. А. Рейсер, гонорар за нее был заплачен Д. Л. Михайловскому — переводчику, помещавшему иногда в «Современнике» стихотворные переводы с английского и итальянского. Есть, однако, основания думать, что статья подверглась значительной редакционной обработке Добролюбова. Так, в нее включена пародия Тургенева на переводы Фета, известная в ту пору лишь узкому кругу ближайших сотрудников «Современника». Статья намекает не только на приверженность Фета идеям «чистого искусства», но и на реакционность политических взглядов Фета, в то время не сказавшуюся еще в его печатных выступлениях («Как не любит черни г. Фет!»). Да и вряд ли скромному переводчику принадлежат слова, осмеивающие прежнюю оценку Фета в критике «Современника» «Ведь смотрим же мы сквозь пальцы на странные, часто дикие, — чтобы не сказать больше, — стихи в его мелких непереводных стихотворениях. Мало того мы ищем в них какой-то особенной поэзии, стараемся понять их и находим в них какие-то особые достоинства, в которых уверяем и других».

Статья, заключающая резко отрицательную оценку переводческой работы Фета, написана в глумливом, оскорбительном тоне и явилась, очевидно, маневром новой редакции «Современника», рассчитанным на удаление Фета из журнала.

Затем Добролюбов пытался до предела умалить значение и популярность Фета, которого, как пишет критик в статье «Когда же придет настоящий день?» (1860), «и хвалили когда-то, но из которого теперь только десяток любителей помнит десяток лучших стихотворений».

В 1860 г. и «Русское слово» стало органом радикалов. Быстро усиливающаяся реакционность позиций Фета отдаляет его и от либеральных журналов, а реакционный «Русский вестник» неохотно печатает стихи Фета, так как консерваторов смущает их «непонятность», нетрадиционность, о которой сам Фет писал «…тот, кто прочтет только несколько моих стихотворений, убедится, что мое наслаждение состоит в стремлении наперекор будничной логике и грамматике только из-за того, что за них держится общественное мнение…».

5

Фет пришел к заключению, что литературная карьера его кончена и надо (в который раз!) дать своей жизни новое направление. Он решает стать помещиком. Как пишет И. П. Борисов И. С. Тургеневу, «Фет чумел и нас всех доводил до отчаяния отчаянными покушениями купить землю во что бы то ни стало, какую ни попало, где бы ни было». Наконец, в июле 1860 г. Фет купил двести десятин (около 220 гектаров) земли в том же Мценском уезде, где он родился и вырос. Выстроив дом и службы, он переехал в деревню и начал вести земельное хозяйство. Сетуя в одном из дальнейших писем к Тургеневу на то, что Фет очень дорого заплатил за кусок земли без строений и далеко от Новоселок (принадлежавших теперь сестре Фета Н. А. Борисовой), И. П. Борисов пишет «Не досадно ли теперь на нетерпеливого Фета, всё его суета, и что хуже, всё это наделала статья „Современника". С того дня, как прочел, — он бросился из литературы в фермерство, — это истина верная».

Сам Тургенев, посетивший Фета через год после покупки Степановки, сообщает друзьям

«Я видел Фета и даже был у него. Он приобрел себе за фабулозную сумму <…> 200 десятин голой, безлесной, безводной земли <…>, он вырыл пруд, который ушел, и посадил березки, которые не принялись…».

«…Он возвратился восвояси, т. е. в тот маленький клочок земли, которую он купил посреди голой степи, где вместо природы существует одно пространство (чудный выбор для певца природы!), но где хлеб родится хорошо <…>. Он вообще стал рьяным хозяином, Музу прогнал взашею…».