ff5788b584fa44afefd637d6c6eda23a

Она подпрыгивает на месте, вскрикивая, а потом спотыкается. Я успеваю подбежать и поймать ее. Обняв за талию, я притягиваю девушку к своей груди. Трахни меня. Она чувствуется лучше, чем я представлял. Мягкая и податливая, так хорошо ощущается напротив моего большого тела. Ее волосы упали на мое лицо, и я наклоняю голову, чтобы вдохнуть их сладкий аромат. Я не знаю, как продержусь. Весь. Блять. День.

Ее холодные пальцы хватают меня за руку прежде, чем она шепчет:

— Простите. Вы застали меня врасплох.

Я вижу, как ее грудь вздымается с затрудненным дыханием под бледно-желтой футболкой с длинными рукавами. Пульс бьется на шее, и, если бы я был вампиром, то не смог бы противостоять ей. Я все еще хочу запустить мой язык в нее.

— Если бы ты оставалась там, где я тебе сказал быть, то этого не случилось бы, — ворчу я, убирая от нее руки.

— Мне очень жаль.

— Ты когда-нибудь, бл*дь, перестанешь это повторять?!

Она подпрыгивает сильнее, чем следовало. Я, повернув ее к себе лицом, пытаюсь успокоить Эмили.

— Ты без остановки извиняешься с того момента, как переступила порог магазина. Тебе не за что извиняться. Заканчивай.

— Я… — она умолкает, стараясь не повторять.

— Ладно, так почему ты здесь прячешься от своего парня?

Хмурый вид омрачает ее постоянно счастливое лицо. Что-то новенькое.

— Адам уже не мой парень, — вскипает девушка, и я заставляю себя убрать руки с ее плеч и засунуть их в карманы, чтобы нечаянно не покалечить.

— Он сказал, что он мой парень? Неужели этот придурок действительно пришел сюда и сказал это? Я не могу поверить! Я рассталась с ним год назад, Гаррет. Прошли месяцы! Нет никаких сомнений, что мы с этим покончили. Я не видела его несколько недель. Наверное, потому что пряталась каждый раз, когда он появлялся передо мной. Я не видела его. И не хочу видеть его глупое лицо. Не могу поверить, каков наглец!

Она раскидывает руки и яростно ими жестикулирует. Это новая грань сладкой, теплой Эмили. От этой жаркой стороны я снова возбуждаюсь.

— И тогда он заходит в магазин и провозглашает, что он мой парень! Я надеру ему задницу. Вот что я собираюсь сделать.

Ее среднезападный акцент сейчас работает в полную силу, делая ее страстный голос еще более заманчивым.

— Что это с ним? Что мешает мужчинам двигаться дальше? Скажи мне, Гаррет. Эти парни-сталкеры разве не могут уйти из жизни женщины после того, как все испортили? Действительно! Я не спал с этой девушкой. И когда я говорю «девушка», я действительно имею в виду девушку. Ей было всего восемнадцать. Затем он говорит мне, что это моя вина! Моя вина! — кричит Эмили, схватив молоток со стола. Сейчас она размахивает им, перед тем, как продолжить.

— Два года я потратила на этого… этого…

— Засранца, — предполагаю я.

Она машет молотком в мою сторону и кричит: — Засранца!

Я чувствую, как смех ползет вверх по моему горлу, в то время как она продолжает.

— Этот говнюк предал меня, а потом свесил всех собак! Почему это должно быть моей проблемой, если он не мог быть верен мне? Я не давила на него. Я не требовала ничего, что выходило бы за нормы отношений. Да, я не занималась с ним сексом в течение двух лет. Но я знала, что что-то было не так. И оказалась права! Кто знает, со сколькими он мне еще изменял?

Она бьет молотком о стол и продолжает, хотя уже тяжело дышит.

— Я могу это взять? — спрашивает девушка, указывая молотком на меня. — Я пойду к нему и разобью все окна в его дурацком доме. Тогда я найду его уродливую машину и разобью в ней окна. И фары! Потом, когда найду его, я разобью ему яйца этим, — с угрозой выкрикивает она, снова взмахнув на меня молотком.

Я ничего не могу поделать. Я смеюсь. Я смеюсь громко и жестко, хватаясь за живот. Она уморительна, когда злится. Эта крошечная женщина передо мной говорит про битье окон и яиц, и это, примерно, так же угрожающе, как котенок, нападающий на ротвейлера.

Когда я расхохотался, ее гортанный смех тоже заполняет пространство, и сияющая, ослепительная улыбка появляется на милом лице. Она смеется все сильнее и сильнее, пока слезы не текут по ее щекам, и Эмили не начинает задыхаться. Я просто наблюдаю. Ее радость — самое большое счастье для меня. Блять, от этого мне так тепло на душе. Я стою и впитываю каждую частицу женщины, стоящей передо мной, пока она вытирает слезы и икает после нескольких крошечных хихиканий.

Затем она снова смотрит на меня.

— Я клянусь, что не сумасшедшая. Обычно я так себя не веду, но он меня бесит. Возьмите этот молоток, прежде чем я, в конечном итоге, не окажусь в офисе шерифа.

Я забираю молоток из ее пальцев, а Эмили улыбается мне.

— У тебя очень приятный смех, — говорит она ласково.

Из ее прически выбилась прядка, и мне очень хочется заправить ее за ухо. Мои пальцы тянуться в ее сторону, но я останавливаю позыв.

— Гаррет Шарп никогда не смеется, Эмили, — объявляет Клайд, заходя в магазин.

— Ну, у меня была сейчас истерика, но я уверена, что видела, как он смеется. Вы тоже это слышали, Клайд.

— Будь я проклят, — говорит он, фыркнув, и я хмуро смотрю на него.

Он игнорирует меня, как обычно.