Фиалки для прекрасной актрисы (Адриенна Лекуврер – Морис де Сакс – герцогиня де Буйон. Франция)

Разумеется, Морис уверял ее, а она верила, что ни одна женщина в мире не вызывала у него таких пылких чувств, какие вызывает Адриенна. Очень может быть, что он и не врал. Или почти не врал – граф Саксонский принадлежал к числу тех счастливых (а может быть, и несчастных) людей, которые всякий раз любят как в первый раз, для них, по сути дела, всякая любовь – первая, а значит, небывало сильная. И, что характерно, такие субъекты не только сами прекраснодушно обманываются, но и совершенно искренне обманывают своих возлюбленных. А те частенько радостно верят им.

Поверила и Адриенна, тем паче что и ей казалось, будто ничего подобного не было в ее жизни. Она была готова на все ради своего возлюбленного, так ему и говорила: мол, жизнь за тебя не жаль отдать, так страстно люблю! И, очень может быть, Судьба, которая вообще любит подслушивать неосторожно оброненные клятвы и требовать давших их к ответу, вскоре предоставила Адриенне возможность доказать искренность своих признаний и обетов.

Именно в разгар любовного романа между Морисом Саксонским и Адриенной Лекуврер к блистательному графу явился демон-искуситель в образе посланника Лефорта и предложил ему ни больше ни меньше, как сделаться повелителем Курляндии. Разумеется, об этом стало известно всему светскому кругу. Да Морис и не делал никакой тайны. Напротив, он обратился чуть не ко всем знакомым с просьбой ссудить его деньгами, обещая вернуть долг с процентами потом, когда он станет полновластным повелителем Курляндии. То ли мало кто верил в его возможности, то ли не доверяли его честности, однако не слишком-то много народу кинулось метать ему под ноги содержимое своих сундуков. Сорок тысяч ливров оставались недосягаемой мечтой и камнем преткновения на пути графа в Митаву.

Честно говоря, была одна дама, помощи от которой Морис Саксонский ожидал почти с уверенностью. Звали ее Луиза-Генриетта-Франсуаза, герцогиня де Буйон. С некоторых пор Морис, который просто физически, по сути своей, не мог долго быть верен одной женщине – даже той, которую называл счастливым выигрышем, даром небес и лучшей из любовниц (эти эпитеты щедро адресовались Адриенне), – завел бурный и даже не слишком тайный роман с герцогиней. Ее супруг, бывший лет на пятьдесят старше, то ли был уже слеп и глух, то ли предпочитал прикидываться таким в собственных же интересах. В конце концов, не зря говорят умные люди: если ты не знаешь, что носишь рога, они не так уж сильно натирают голову…

Однако в самый разгар романа герцогиня узнала, что Морис продолжает хаживать за кулисы «Комеди Франсез». Более того! На одном из балов в Гранд Опера – а надо сказать, что в просторном фойе этого театра частенько устраивались балы, на которых с равным усердием танцевали как представители высшего света, так и люди гораздо ниже их по рождению, оттого, как правило, балы сии носили название маскарадов: под маской поди-ка отличи графиню от ее субретки! – так вот на одном из балов Морис без особого усердия танцевал с некоей особой, облаченной в костюм райской птицы (может быть, он опасался растрепать ее разноцветные, осыпанные бриллиантами перья, которыми щедро были украшены прическа и наряд?), однако проходу не давал обворожительной нимфе в голубовато-лиловых легких, развевающихся одеяниях. Чудесные каштановые, лишь слегка припудренные локоны нимфы, в которые были вплетены фиалки, удивительно напоминали вьющиеся волосы одной известной актрисы, и хотя лицо ее (как, впрочем, и лицо «райской птицы») было скрыто маской, можно было держать пари, что нимфа – не кто иная, как Адриенна Лекуврер.

Вернувшись после бала домой, «райская птица» впала в страшную истерику, причем издавала звуки, более приличествующие вороне, чем обитательнице Елисейских полей. Она сорвала с лица маску и, обнажив изящные, теперь, к несчастью, искаженные злобой черты Луизы-Генриетты-Франсуазы, герцогини де Буйон, поклялась, что «де Сакс за это поплатится!».

Причем угрозу свою герцогиня осуществила буквально. Через несколько дней после приснопамятного бала де Сакс получил от своей титулованной любовницы письмо с нежным призывом и явился, уверенный, что ей удалось получить заем у своего мужа для финансирования курляндской эскапады. Однако герцогиня заявила, что он не только не получит этих денег, но де Буйон намерен стребовать с него немедленного возврата прежних долгов.

Вот это и называется: дружба дружбой (вернее, любовь любовью), а табачок врозь.