Фиалки для ведьмы, 2009

– Один шут. Я-то этой фишки не знала, ну и купилась. Показал он мне для разгона парочку откровенных сараюшек, а потом привел сюда. Захожу – батюшки мои! – пирогами пахнет, свечи ароматизированные горят, в камине дрова полыхают! Сказка! Запомни: если такое когда увидишь – можешь дальше прихожей не ходить. Оказывается, это старый трюк: вызывают у тебя ощущение домашнего уюта, а заодно с помощью всех этих свечек-печек вкупе с пирогами забивают запах старых ковров и мокрого подвала! Я попалась, подписала контракт прямо там же, в прихожей. И что? Пирог съели, свечи догорели, а я теперь после каждого дождя выкачиваю из подвала воду, не понимая, как же я всего этого безобразия не заметила и не унюхала. Так что в следующий раз я буду выбирать дом исключительно после дождя и в самое поганое время года.

– То есть этот запах, – Анна повертела рукой в воздухе, – из-за мокрого подвала?

– Не знаю, – удрученно ответила Нурия. – Вроде бы я все там осмотрела. Нечему так вонять. Ты чувствуешь? Будто покойник в доме.

– Похоже, – кивнула Анна. – Может, крыса под полом сдохла? Говорят, они ужасно воняют.

– Скорее всего. Главное, что запах появился не сразу, где-то недели через полторы. Как раз дожди перестали, потеплело – и началось! Надо будет пригласить кого-нибудь полы вскрыть. Только на это деньги нужны, а у нас с Лелькой – в обрез.

– Ну, с деньгами я помогу, – отмахнулась Анна. – Жалко же, дом-то, в общем, очень симпатичный.

Она огляделась. Полный утреннего солнца, он сейчас казался теплым и надежным прибежищем от любых неприятностей. Этим спокойным мирным утром ничто в кухне-гостиной не предвещало скорой трагедии.

Покончив с завтраком, Анна засобиралась: ей не терпелось встретиться с миссис Клэрксон. Помимо воли сердце ее болезненно сжималось, тревога оттесняла на второй план все остальные переживания. Впервые в жизни Анна понимала, что чужая судьба для нее важнее собственного благополучия.

Нурия вызвалась отвезти ее, и Анна была благодарна за поддержку, от волнения ноги ее плохо слушались.

Дом миссис Клэрксон прятался в самом конце тенистого сада, в котором совсем не было цветов, только плодовые деревья – кажется, груши – и ровно подстриженная зеленая трава. Перед домом, прямо на газоне под бледно-голубым тентом был подвешен диван-качалка, а вокруг белого пластикового столика стояли три плетеных стула. Белая садовая мебель выглядела очень симпатично на зеленой траве лужайки.

Дверь открылась сразу, как только Анна надавила дрожащим пальцем на звонок, будто хозяйка стояла за дверью и подглядывала за ней в замочную скважину. Конечно, этого не могло быть в действительности, но Ане почему-то стало неприятно. Тем не менее при виде аккуратной женщины неопределенного возраста Аня постаралась состроить подобающую мину – серьезность, ответственность плюс немного скромности, – хотя и не была уверена до конца, что ей удалось изобразить все это одновременно.

Миссис Клэрксон – а это именно она открыла дверь – весьма доброжелательно поздоровалась, когда Анна представилась, и пригласила гостью в маленькую уютную гостиную. Опять же по приглашению хозяйки Аня присела на краешек дивана со старомодно изогнутыми подлокотниками и цветастой шелковой обивкой. Она всерьез опасалась, что раздастся страшный скрип, но гладкая подушка сиденья неожиданно оказалась жесткой, как камень.

От волнения у девушки пересохло в горле. Она не знала, как сообщить о своей просьбе в такой форме, чтобы женщина не выгнала ее после первых же слов. Ведь покойная ее сестра, насколько понимала Анна, не желала ее знать. Анна могла только догадываться о том, какая черная кошка пробежала между ними, но ведь она, по сути дела, не знала ни ту, ни другую. Зато она знала и любила мальчика, и это помогло ей быть максимально убедительной.

Миссис Клэрксон внимательно выслушала сбивчивый и страстный монолог незнакомой русской девушки, говорящей по-английски почти без акцента. Она ни разу не перебила ее, не задала ни единого вопроса, пока Анна не закончила. Все это время Анна пыталась понять по выражению ее лица, какого ответа следует ждать. Но даже ее телепатические способности на этот раз оказались бесполезными. Она не чувствовала ровным счетом ничего, что могло бы подготовить ее к тому или иному исходу дела. Когда миссис Клэрксон наконец открыла рот, Анна была на грани обморока от перенапряжения.

Нурия с волнением всматривалась в глубь сада, ожидая появления Ани, за которую очень беспокоилась. Она приготовилась к долгому ожиданию и потому несказанно удивилась, увидев знакомую тонкую фигурку, быстро шагающую по посыпанной гравием дорожке. У Нурии вытянулось лицо, что в точности соответствовало выражению, написанному на лице Анны.

– Она тебя выгнала? – испуганно спросила она подругу, как только та плюхнулась на соседнее сиденье машины с совершенно потерянным видом. Анна повернула к ней бледное лицо, слабо улыбнулась и покачала головой:

– Нет, Нурия, она согласилась.