Фиалки для ведьмы, 2009

– Как это оставим? – возмутилась Нурия. – Нужно немедленно убрать голову из холодильника! Лелька может на нее наткнуться, да и вообще, что у меня в доме – морг?

– Кстати, о морге. Молодец, Нури! Тело профессора лежало в морге, когда случилась эта неприятность, верно?

– Ты намекаешь, что надо поговорить с охранником морга? – догадалась Анна, удивляясь, как ей самой не пришло в голову такое простое решение.

– Именно.

– А куда вы денете голову? И, главное, когда? – не отступала Нурия.

Макс пожал плечами:

– Голову надо вернуть законному владельцу.

– Трупу, что ли? – вытаращилась на него Анна. – Так его же похоронили!

– Нет, я имел в виду жену. Ты же говорила, что она наняла тебя для расследования? Ты выполнила ее задание, остается только предъявить ей свою находку.

– Может, лучше в полицию? – предложила Нурия, поеживаясь.

– Это должна решать Абигейл. Захочет сообщить – сообщит. И еще. Мне кажется, что лучше не ставить полицию в известность о том, где и как обнаружили голову, – заявила Аня.

– А как же объяснить ее появление? – засомневалась Нурия.

– Никак! Скажем, что подбросили на крыльцо. Пусть ищут.

– Как же, найдут они, если ее у них из-под носа украли, – хмыкнул Макс.

Анна не разделяла его веселья. Ей вдруг припомнилось, как несколько дней назад кто-то устроил в доме Нурии черт-те что. Тогда они не знали, что искали злоумышленники, но теперь ей стало казаться, что охотились они за этой самой головой. А если искали, значит, думали, что она спрятана именно здесь. Так что можно, конечно, попытаться скрыть от полиции информацию о находке. Но в том случае, если о ней осведомлен кто-то еще, вся затея становится бессмысленной. Кто может сказать, какие цели преследуют неизвестные? И почему к этой несчастной мертвой голове проявляют такой повышенный интерес?

* * *

Абигейл, с которой Анна встретилась по предварительной договоренности рано утром, выслушала страшную новость с достоинством. Тщательно упакованную в переносной холодильник голову Анна передала ей из рук в руки и спросила, как Аби намеревается поступить дальше.

– Не знаю, – грустно ответила молодая вдова, – все это так страшно, так непонятно. Как вы думаете, если я ничего не сообщу в полицию, это будет очень плохо с моей стороны?

– Вам решать, – уклонилась от ответа Анна.

– Я знаю, – кивнула Аби. – Но мне не хочется говорить с ними об этом. Вы не представляете, что тогда начнется. Можно быть уверенным, что они попытаются представить все таким образом, будто эта ужасная выходка – дело моих рук.

– Если отыщутся настоящие преступники, никто не станет вас обвинять, – попыталась утешить вдову Анна.

– Да кто их будет искать? – вполне разумно возразила Аби. – Погодите! – неожиданно просияла она. – Вы ведь нашли голову, как я вас просила. – Анна предпочла умолчать о том, что произошло это практически случайно, но легкий румянец покрыл ее щеки. – Вы справитесь, я уверена! А я пока сохраню бедного Шона. – Она ласково погладила пластиковую крышку контейнера, и Анну слегка передернуло от этого жеста.

– Справлюсь – с чем? – осторожно спросила она.

– Ну, с поиском преступников, разумеется.

– Понимаете, у меня нет ни единой зацепки, – мялась Анна, которой вовсе не хотелось брать на себя такую ответственность. – Ничего такого, что бы могло помочь в поисках…

– Кое-что у вас будет, – хитро улыбнулась Абигейл.

Анна подавила тяжелый вздох.

– Помните, вы спрашивали у меня, чем занимался Шон в последнее время? – зачастила Аби, не замечая унылого выражения лица своей собеседницы. – Так вот! Я это узнала! Здорово, правда?

– Да, – снова вздохнула Аня, чувствуя, что вряд ли это ей пригодится. – Здоровее не бывает.

Аби несколько озадачил такой пессимизм, но она решила не сдаваться и торжественно сообщила:

– Он занимался неким Клаусом Гудденом! Вы случайно не знаете, кто это?

– И это вы меня спрашиваете? – удивилась Аня. – А разве ваш муж…

– Нет. У него на этот счет никаких записей.

– Но как же вы решили, что этот человек всерьез интересовал профессора?

– А я наблюдательная, – хихикнула вдова, гордясь собой сверх всякой меры. – Я давно заметила, что Шон очень скрытен, особенно в отношении своих исследований. Но у него, как у всякого ученого, были свои слабости. Они, ученые то есть, такие рассеянные. Шон не исключение. Так вот, когда он чем-либо увлекался, то начинал чертить это слово на полях книг, на черновиках, на салфетках – короче, на всем, что попадалось ему под руку. Наверное, это помогало ему сосредоточиться. Помня об этом, я внимательно осмотрела все его последние бумаги и обнаружила, что он то и дело писал на них это имя – Клаус Гудден.