Фиалки для ведьмы, 2009

– Он – зеркальный, неужели не заметила?

– И что?

– В такие годы стирается грань между прошлым и будущим, между всем, что лежит по разные стороны времени и реальности. Например, между тобой и твоим зеркальным отражением. О, черт!

– Что? – подскочила Нурия, выронив полотенце.

– Где Лелька?

– Наверху, в своей комнате, где ж ей быть? Переживает из-за Керри. Даже к обеду не спускалась.

– Ты хочешь сказать, что она там с самого утра? – не поверила Анна.

– Конечно, с утра.

Анна покачала головой и, вскочив со стула, понеслась на второй этаж, без стука отворив дверь в свою комнату, которую временно делила с девочкой.

– Что-то случилось, Аня?

Лелька подняла склоненную над книгой голову и удивленно смотрела на раскрывшую от удивления рот Анну.

– Мне… я… ты дома? – выдавила Аня, чувствуя, что травма головы гораздо серьезнее, чем ей показалось поначалу.

– Да. Мне захотелось немного побыть одной, – вежливо ответила девочка, закрывая книгу и придерживая нужную страницу пальчиком.

– То есть в колледже ты не была? – спросила Анна, понимая, что вопрос прозвучал по меньшей мере глупо.

– Нет. У нас же каникулы. Вы забыли?

– Я-то не забыла, – пробормотала Анна, заходя в комнату.

Нурия, примчавшаяся следом, с тревогой переводила взгляд с подруги на дочь. Ели бы не их долгое знакомство, она подумала бы, что у Анны не все в порядке с головой. Лелька настороженно следила, как Анна, словно бы невзначай выглянула в окно, разглядывая кривой ствол платана, поднимающегося до самой крыши. Уши девочки уловили едва слышную фразу:

– Что ж, вполне возможно. Но зачем?!

– Вы о чем? – открыто спросила Лелька.

– Так, ни о чем, – улыбнулась Анна. – Извини, не буду тебе мешать. Отдыхай.

Она быстро вышла из комнаты, не заметив, как мать и дочь обменялись за ее спиной удивленными взглядами.

Анна дождалась, пока Нурия присоединится к ней, и сказала с необычной для нее жесткостью:

– Что бы ни случилось, не отпускай от себя Лельку ни на шаг.

– Хорошо. Но почему?

– Для профилактики. И еще, проверяй время от времени, в комнате ли она.

Оставив Нурию разбираться в том, кто из них троих окончательно спятил, Анна вышла в сад. Ей нужно было побыть одной. Пора принимать решение. Избегать очевидных фактов становилось все более опасно. Она вышла через главную калитку, прошла немного вдоль покосившегося забора и снова оказалась на участке Нурии, проникнув туда через запасной вход.

Эта часть сада выглядела особенно запущенной: старые, полузасохшие ветви плодовых деревьев, лишенные должного ухода, переплелись между собой, создав невиданные абстрактные фигуры, пугающие и одновременно завораживающие. Анна не искала отдохновения, ей необходимо сейчас уединение, но при этом нельзя упускать из виду оставшихся в доме женщин. С того места, где она остановилась, было хорошо видно здание колледжа. Если Лелька воспользовалась этим путем, то она сэкономила кучу времени – дорога через овраг была значительно короче, чем путь через город. Анна заметила след недавно прошедшего здесь человека – нехоженая трава, примятая чьими-то шагами, еще не успела распрямиться. Из этого следовало, что Лелька нагло соврала, когда сказала, что не выходила из дома. Она была в колледже, это несомненно. Для молоденькой девочки спуститься по дереву, раскинувшему свои ветви прямо под окном, не составляло труда. Воспользовавшись более короткой дорогой и имея фору в десять минут, Лелька успела не только вернуться раньше Анны, но и привести себя в порядок, изобразив саму невинность. Но зачем? Что происходило в той комнате перед зеркалом? Понимала ли Лелька всю опасность того, что делала? Знала ли о призраках?

На эти вопросы ответов не было. Зато прояснилось кое-что другое. Например, Анна вспомнила одну деталь, которую раньше упускала из виду, когда думала о погибшей Саре Ингерсол. Теперь ей не давал покоя вопрос, почему Сара, которая считалась колдуньей, выбрала для самоубийства церковь? Почему тот, кому понадобилась ее голова, не сделал все сам: ведь ему или им было прекрасно известно, когда и как это произойдет, зачем же понадобилось втягивать в это сомнительное дело какого-то алкаша, рискуя, что однажды он выболтает все, если не сознательно, то по пьяни? Ответ напрашивался сам собой, но Анне понадобилось время, чтобы принять его: тот, кто хотел завладеть головой Сары Ингерсол, просто не мог войти в церковь, это было выше его сил. Что же получается? Кем должен быть человек, который ни при каких обстоятельствах не может войти в освященное место? Хотя вряд ли в данном случае уместно определение «человек»…