Фиалки в марте

Я хотел, чтобы ты получила эти письма, когда приедешь домой. Они от твоей бабушки Эстер. Я мог бы отдать их тебе на острове, но не знал, закончила ли ты дневник. Эвелин сказала мне, что ты читаешь. Рад, что ты его нашла. Я в этом не сомневался. Как только я увидел тебя на паромной пристани в ту ночь, когда ты приехала, я сразу понял, кому предназначались слова Эстер. После долгих лет ожидания знака свыше появилась ты. Поэтому на следующее утро, когда ты еще спала на диване, я пробрался в дом твоей тети. Пока она была в саду, я зашел в комнату, где ты остановилась, и оставил там дневник. Если бы Би знала, что я намерен сделать, то наверняка запретила бы. Я ничего ей не сказал.

Конечно, я должен был бы поговорить с тобой лично; прости мою слабость. Эмили, ты так похожа на Эстер, что в твоем присутствии я вспоминал, как сильно ее любил, но еще чаще о том, как она отвергала мою любовь.

Тебе, наверное, интересно, что случилось в ночь, когда исчезла Эстер, и если ты поняла, что я тоже там был, то, возможно, задаешься вопросом, есть ли на моих руках кровь. Настало время внести ясность. Я никогда ничего не говорил ни твоей тете, ни Эвелин, ни, само собой, Эллиоту, но ты должна знать. Я старею — все мы стареем! — и не хочу унести эту тайну в могилу, как хотела твоя бабушка. Пора правде выйти наружу. Пусть история живет дальше, наверняка сама Эстер была бы не против.

Той ночью в тысяча девятьсот сорок третьем году я заезжал к другу неподалеку от дома Эстер и Бобби. Я услышал крики, когда шел к машине, а потом увидел, как Бобби вытолкал Эстер на крыльцо и захлопнул дверь. Ужасное зрелище! Эстер выглядела такой несчастной, что у меня сжалось сердце. Когда она, сама не своя, уехала, машина виляла из стороны в сторону. Я испугался, что Эстер может наделать глупостей, и поехал за ней сначала к дому Эллиота, потом к Би, а затем в парк. Она сказала мне, что хочет покинуть остров, но так, чтобы ее никогда не нашли.