Фиалки в марте

После того как я торопливо собрала сумку и застегнула молнию, мне показалось, что я забыла нечто важное. Пройдясь по квартире и мысленно проверив по списку все вещи, я поняла, что не положила в чемодан «Годы милосердия». С самого возвращения в Нью-Йорк я думала об этой книге, и мне не терпелось перечитать ее в свете истории Эстер.

Книга терпеливо ждала на полке в гостиной. Я достала ее, села на диван и прочитала несколько страниц. Посмотрела свежим взглядом на титульный лист и вдруг увидела выцветшую надпись черными чернилами, которую раньше не замечала. Я поднесла книгу к глазам. Надпись гласила: «Эта книга принадлежит Эстер Джонсон».

Глава 20

Тридцать первое марта

Помню, в старших классах рассказывали о девочке, которая поехала в Сиэтл с друзьями, но опоздала на паром и не успевала попасть на остров к десяти часам, когда ее встречали родители. Следующий паром ожидался только через час, а строгий отец наверняка запретил бы ей гулять или еще что похуже. Девчонка запаниковала и когда увидела, что паром отходит от причала, швырнула свою сумку, а потом прыгнула сама. Только вот оказалась она не на палубе, а в воде. Ее отвели в медпункт и отправили домой со сломанным запястьем и синяком на подбородке. Девочку звали Кристалина. Я вспомнила ее имя, услышав паромный гудок. Я как раз подбегала к терминалу, когда паром отчалил. Мое сердце ухнуло вниз.

Большую часть последних тринадцати часов я либо томилась в аэропортах, либо летела; добравшись до пристани и увидев, что я опоздала буквально на считаные секунды, я всерьез подумала, а не прыгнуть ли мне в стиле Кристалины? Правда, потом я посмотрела на неспокойное море и решила, что остров никуда не денется. Джек тоже. Или нет?

Судно причалило в восемь двадцать пять вечера. Никто меня не ждал, кроме одинокого такси.

— Довезете до Хидден-Коув-роуд? — спросила я водителя.

Он кивнул и взял мою сумку.

— Смотрю, вы путешествуете налегке. Ненадолго в наши края?

— Пока не знаю.

Он снова кивнул, словно понял, что я имею в виду.

Я показала дорогу к дому Джека, но когда мы подъехали, ни одно окно не светилось.

— Похоже, никого нет дома, — заметил водитель, констатируя факт.

Меня покоробило, когда он предложил уехать.

— Подождите еще минутку.

В кино обычно за подобным диалогом следует сцена воссоединения — мужчина и женщина бросаются друг другу в объятия, губы сливаются в поцелуе. Я постучала в дверь и подождала пару минут, затем постучала еще раз.

— Эй, кто-нибудь есть дома? — прокричал из машины водитель.

Не обращая на него внимания, я постучала снова. Сердце бешено колотилось, и я слышала его стук. Ну давай же, Джек, открывай!

Спустя еще минуту я поняла, что он не ответит. Или его нет дома. Меня вдруг охватило чувство безысходности. Я села на крыльцо и уткнулась лицом в колени. Что я здесь делаю? Как случилось, что я полюбила этого человека? На ум вдруг пришла строка из «Годов милосердия», которая мне всегда нравилась: «Любовь — не тепличный цветок, неохотно распускающий бутоны, а сорняк, который неожиданно расцветает на обочине».

Я не виновата в том, что люблю. Любовь возникла сама собой, и теперь ее не остановить. От этой мысли у меня потеплело на душе, хотя я по-прежнему сидела одна на холодном крыльце.

— Мисс, у вас все в порядке? — спросил таксист. — Если вам некуда идти, я позвоню жене. Она приготовит постель, переночуете у нас, не бог весть что, но хоть какая-то крыша над головой.

Похоже, у всех жителей острова доброта в крови… Я подняла голову и собралась с силами.

— Спасибо большое, вы очень добры. Здесь недалеко живет моя тетя, я поеду к ней.

Таксист высадил меня у дома Би. Расплатившись, я какое-то время стояла с сумкой в руках, глядела на дом и думала, правильно ли я поступила, что вернулась. Потом подошла к передней двери, убедилась, что в доме горит свет, и вошла.

— Би?

Она все так же сидела на стуле, словно я никуда не уезжала.

— Эмили! — Би встала, чтобы меня обнять. — Какой сюрприз!

— Я должна была вернуться.

— Даже не сомневалась, что так оно и будет. А одна из причин твоего возвращения случайно не Джек?

— Я заезжала к нему, но его нет дома.

Би посерьезнела.

— Это из-за Эллиота.

От того, как тетя произнесла его имя, у меня по рукам побежали мурашки.

— Он заболел. Недавно звонил Джек. Хотел, чтобы я знала… — Голос тети дрогнул, выдавая так долго сдерживаемые чувства. — Он сказал, что Эллиот… в плохом состоянии. При смерти.

Я ахнула.

— Джек поехал в больницу. Вообще-то он торопился на паром. Если ты выедешь прямо сейчас, то, наверное, догонишь.

— Даже не знаю. — Я уставилась на свои ноги. — Думаешь, он будет рад меня видеть?

Би кивнула.

— Поезжай к нему. Она бы хотела, чтобы ты поехала.

Конечно, Би имела в виду Эстер, и только благодаря ее словам я оказалась той ночью на паромном терминале. Тетины слова навсегда поменяли курс моей жизни. Она искупила ими все свои ошибки. Мы обе знали: если бы Эстер была с нами, она бы одобрительно кивнула.

— Я возьму твою машину? — спросила я.

Би бросила мне ключи.

— Поторопись.

У меня участился пульс. Я вспомнила их с Эллиотом историю.