Фиалковый маршрут

Что касается здоровья, то о нём каждый астронавт обязан был заботиться всегда. Физкультура, игра на музыкальных инструментах, танцы и вокал — все эти разновидности упражнений для разных групп мышц являлись непременным условием бесперебойного функционирования внутренних органов человеческого тела, их правильного расположения в полости живота, помогли избежать спаек, смещений, залежей и захламления, а также деформации тканей, которые могли предательски перекрутиться по глупости хозяина. Раскрутить, растянуть, растащить, распределить — вот задача двигательной активности органов человеческого тела. Астронавты всех звездолётов с удовольствием занимались на спортивных снарядах и балетном станке. Но после интенсивных тренировок мечталось об отдыхе. И условия для оного были созданы сказочные.

В индивидуальных звездолётах, таких как мой, располагались маленькие садики орхидей. А в больших летательных аппаратах, рассчитанных на несколько человек, цветочные оранжереи были огромными.

Орхидейные сады стали размещаться на звездолётах в целях обеспечения космического бытия кислородом. Известно, что орхидеи прекрасно живут в закрытой ёмкости, самостоятельно делая себе атмосферу. При этом цветы порой даже не нуждаются в почве. Воздушные корни орхидей добывают питательные вещества непосредственно из окружающего пространства.

Я со временем привыкла ухаживать за орхидеями. Они — необычные растения. В моём саду росли такие, корни которых способны впитывать влагу из из воздуха, и такие, бутоны которых цветут несколько месяцев, не опадая. Орхидеи неприхотливы: некоторые из них были не прочь расти в подставке для яйца. Имелись в саду и цветы-гиганты, образующие висячие арки на кронах деревьев. Правда, мои деревья были невелики. Ну, так и звездолёт БСМ-1 считался по космическим меркам малюсеньким.

Аню и Васю поразили в орхидейном саду бабочки.

— Здесь пахнет ванилью. Тут растёт орхидея «боб»? — изумлённо замер посреди деревьев Вася.

— Да. А что в этом необычного? — не поняла я.

— Для опыления орхидеи «боб» нужны особые бабочки…

— Есть они здесь.

— А не вылетают из помещения?

— Обратите внимание: соседние залы абсолютно пустые: без мебели, без штор. Это придумано для того, чтобы вылетевшим из оранжереи бабочкам было в соседних залах неинтересно и они спешили бы вернуться обратно в сад.

— Хорошо сделано, — одобрил Вася. — Надо эту идею перенести на Марс. А то там бедные жители не перестают отлавливать заблудившихся насекомых и водворять их на место.

Бабочки моего орхидейного сада порхали вокруг нас, словно балеринки вокруг оркестра. Они под лампами, как под настоящим солнцем, расправляли крылышки и грелись. С утра до вечера находили они для себя неотложные дела и, по-моему, никогда не грустили. Всё здесь было устроено как в природе.

Единственно, с чем бывали накладки, так это с наступлением «утра» и «вечера». Постепенное погружение сада в полумрак и плавный выход из него после трёхчасовой кромешной тьмы требовали слежения за механизмом затемнения. А поскольку этот механизм работал в условиях повышенной влажности густой тропической растительности, то часто ржавел и начинал заедать. Тогда день и ночь приходили в оранжерею не по расписанию и. конечно, сбивали жизненный ритм обитателей сада.

В такие моменты я, вооружившись маслёнкой, капала на каждый винтик «механизма дня и ночи» спасительную смазку и морально готовилась к тому, что рано или поздно произойдёт полный сбой приспособлений. Поломка ставенок, автоматически наплывающих на лампы, была неизбежной: понятно же, что, если устройство барахлит, то само не отремонтируется. Ведь когда накладка происходит один раз, то это можно назвать случайностью; когда два раза — закономерностью; ну, а третья поломка кричит о том, что наблюдаемые отклонения являются системой. Многократные повторения чего-либо есть тенденция. А у тенденции только один путь дальнейшего развития: углубляться и расширяться. Так что когда-нибудь механические приламповые шторки должны были сломаться окончательно. Но я не могла обречённо воспринимать создавшуюся ситуацию и попросила Васю предотвратить возможную аварию.

— Подумаем, — согласился Вася и приступил к размышлению. — Избежать ржавчины мы не сможем, так как винты железные, а окружающая среда влажная. Пластмассовых заменителей нет. А если бы таковые и были, то вскоре истёрлись. Придётся полить винты составом против ржавчины. Золотом, например. Позолота тоже, конечно сойдёт на нет со временем, но увеличит срок службы механизма в 2–3 раза. В следующий раз будем знать, что винты для оранжерей надобно сразу делать золотыми.

— А нарезка на них будет мягкой, что тоже неудобно: сотрётся быстро.

— Да, нарезка золотых винтов сотрётся, но не быстрее, чем нарезка железных винтов проржавеет. К тому же восстановить нарезку на золоте всегда можно будет в условиях мастерской космолёта. Даже женская рука справится со слесарным инструментом, работающим по золоту. Металл- то мягкий, податливый.

— И впрямь женский.

— Не то что железо. А сейчас выход такой: ручное управление временем суток.