FIASCO. Исповедь трейдера с Уолл-Стрит

Королева и я побывали на многих презентациях, чтобы разъяснить эти сложности. Я ездил в Бостон, где встречался с некоторыми влиятельными фондовыми менеджерами, в том числе с менеджерами двух крупнейших взаимных фондов новых рынков — Робом Ситроном, управляющим инвестициями в Fidelity Investments, и Марком Сигелом, вице-президентом и начальником отдела возникающих рынков Putnam Investment Management. Эти господа, равно как и десятки других, напрочь отвергли BIDS: сделка выглядела слишком сложной, а комиссионные мы просили очень большие.

Короче говоря, операция BIDS не пошла (если бы Страшила участвовал в ней с начала до конца, дело, наверное, обернулось бы совсем плохо). С одной стороны, нам удалось продать BIDS всего на 21 миллион долларов, поскольку мы не смогли пробудить интерес американских инвесторов. С другой стороны, при больших комиссионных группа даже на этих BIDS наварила полмиллиона. Хотя американцев BIDS не привлекли, мы сумели продать крупную партию мексиканскому банку, который все еще праздновал фиесту и был не прочь поживиться чем угодно.

После дела BIDS я переместился из свиты Страшилы в свиту Королевы. В пространственном отношении это составило всего несколько футов, но зато теперь я был уже в границах дворца. Страшила решил меня избегать. Я числился среди злостных неплательщиков, которые задолжали 125 долларов за аренду ружья на FIASCO, но вместо того чтобы просто зайти и напомнить, Страшила прислал мне уведомление по электронной почте. Вообще для Страшилы наступили трудные времена. Его премии по меркам Уолл-стрит стали невелики, и, как говорили, он жаловался, что ему не хватает денег даже на ежемесячные взносы за новый «лендровер дискавери». Я думал, что он так шутит, но полной уверенности не было.

На новом месте я даже стал скучать по Страшиле и его шуточкам. Очередную он рассказал мне как раз перед моим перемещением. Она была по поводу последнего рекламного ролика Макдоналдса, в котором баскетбольные звезды Майкл Джордан и Ларри Берд соревнуются во все более сложных бросках с лета и каждый раз повторяют: «Прямо в кольцо»3.

Вопрос: Что говорил Ли Харви Освальд Майклу Джордану?

Ответ: Из окна книгохранилища, с руки, поверх цветочков и прямо в шею (nothing but neck).

Страшила не относился к числу поклонников Кеннеди. Но я никогда не слышал, чтобы он зубоскалил по поводу покушения на Рейгана.

После неудачи с Бразилией мы решили вернуться в наши коронные земли — Мексику. Мексиканские банки все еще готовы были играть на чем угодно, и за несколько месяцев до Бразилии ГПП соорудила вторую серию облигаций PLUS — PLUS Capital Company II. Эта операция на 310 миллионов долларов служила своего рода образцом для каждой очередной сделки с PLUS. В PLUS II участвовали мексиканские правительственные облигации Cetes; они были гораздо проще Ajustabonos, которые мы использовали в PLUS I. По завершении PLUS II для разработки очередной серии PLUS требовалось только одно: найти мексиканский банк, придумать завлекательное название и продать бумаги. Много времени на это не уходило. Свою первую операцию с PLUS я провел довольно легко.

Для начала мы нашли мексиканский банк, Groupo Financiero Serfin (его часто называли Serfin Secundes). Его эмблема — золотая птичка внутри чего-то округлого — напоминала знак радиационной опасности. Многие рискованные производные вполне выдерживали сравнение с ядерными отходами, но те, что покупал Serfin, особенно соответствовали такому значку.

Затем нужно было придумать название. PLUS III звучало не слишком вдохновляюще, и в конце концов мы сошлись на MEXUS — от Mexican U.S.S Security («мексиканские долларовые ценные бумаги»), MEXUS можно было писать как MEXUS, а звучало оно почти как «Lexus»4. Иными словами, мы подавали эти бумаги как первоклассные, роскошные мексиканские производные.

Теперь оставалось реализовать продукт. Когда мы обратились к продавцам-международникам, они поначалу только и вспоминали, что о провале BIDS, корили нас за производные, обзывали MEXUS «Мексюткой» и наотрез отказывались обедать с нами когда-либо еще. Но дело оставалось делом, а комиссионные — комиссионными. Поэтому в конце концов они согласились попробовать, и мы не сомневались, что они постараются.

Кроме того, мы озаботились привлечением дополнительных торговых сил, на сей раз из Отдела индивидуальных клиентов (ОИК). Этот отдел размещался на другом этаже и пребывал в совершенно ином мире, занимаясь продажей бумаг богатым индивидуумам и небольшим организациям. На профессиональном жаргоне Уолл-стрит ОИК именовался «розницей», но в Morgan Stanley «розница» означала «высший класс». Если вы стоили 10 миллионов долларов и больше, вы входили в число потенциальных клиентов ОИК, а если нет, то он вас просто не замечал.