Фиаско 1941. Трусость или измена?

… на шоссе показалась «эмка». В ней инженер одной из строек укрепрайона. Предлагаю инженеру привести в порядок мою полуторку, а сам беру его машину и продолжаю путь в 10-ю армию. Нужно попасть туда как можно быстрее. Восемнадцать часов. Яркое солнце освещает дорогу…»[295].

Солонин торжествует сразу после цитирования этих отрывков: «Перечитайте этот отрывок, уважаемый читатель. Два, три раза. Оно того стоит. Перед нами ключ к разгадке того, что принято называть «тайной 1941 года»[296]. Одним словом, он сделал эти цитаты главным доказательством своей теории о всеобщем страхе «перед органами», всей своей концепции истории начала войны и причин поражения Красной Армии. Даже больше – главным доказательством своего метатезиса: «Советский народ – трус».

Дальше он рассуждает о том, что Болдин должен был отобрать этот «ЗИС-101», поскольку «все без исключения легковые автомобили теперь подлежат мобилизации и передаче в распоряжение военных властей». Но он этого не сделал, потому что этот лимузин, скорее всего, принадлежал или первому секретарю обкома Кудряеву, или начальнику Управления НКВД Фукину. «И только вбитым в кость страхом перед «органами» можно объяснить то, что генерал-лейтенант, за спиной которого уже было два «освободительных похода» – в Польшу и в Румынию, – не решился вытряхнуть фикус на обочину», – делает вывод Марк Солонин[297].

Душещипательная история с не менее душещипательными комментариями, если не присматриваться к деталям. Однако это главное доказательство свалить не так трудно.

Начнем с того, что сам же Марк Солонин в другой книге писал о том, что мобилизация была объявлена с 23 июня 1941 года. Телеграмма об объявлении мобилизации была подписана в Москве наркомом обороны С.К. Тимошенко 22 июня в 16 часов по московскому времени, то есть примерно в то самое время, когда Болдин повстречался на дороге на Белосток с этим лимузином или немного ранее[298]. То есть пассажиры лимузина не знали об объявлении мобилизации, поскольку газеты с опубликованным указом о мобилизации с 23 июня до них еще явно не дошли, да и вовсе не были обязаны отдавать ему машину, поскольку мобилизация как таковая еще не началась. И вообще, предъявите документы, товарищ генерал!

Но это мелочи по сравнению с тем, как излагает эту встречу сам Болдин в своих мемуарах. Солонин текст генеральских мемуаров сильно искромсал, резко исказив смысл цитат. Он не указывает, откуда генерал начал свой путь в Белосток, а начало этого пути было такое. Болдин летел из Минска в Белосток на самолете, но в пути был атакован немецкими истребителями. Летчик резким снижением ушел от «мессеров» и приземлился на аэродроме в 35 км от города, между Белостоком и Волковыском. Вскоре после приземления аэродром попадает под бомбовый удар противника, которые сожгли самолет, на котором летел генерал. Тут и возникает решение ехать по земле, с сопровождением: «На счету каждая минута. Нужно спешить в 10-ю армию. Легковой машины на аэродроме нет. Беру полуторку. Приказываю выделить группу бойцов. Теперь нас двенадцать человек. Сажусь в кабину, даю указание шоферу ехать в Белосток»[299].

Нужно выделить этот момент про сопровождение Болдина, чтобы подчеркнуть то важное обстоятельство, что Болдин не нуждался во встреченном «ЗИС-101», поскольку 12 человек с оружием в него просто не поместятся.

После встречи с лимузином машины разъехались, и дальше произошло то, о чем Солонин предпочел совершенно умолчать. Болдин вспоминает: «Наши машины разъехались. В небе снова шум моторов. Показались три бомбардировщика. Они снизились почти до двухсот метров и начали в упор расстреливать идущих и едущих по шоссе. Люди бегут. Но куда? Где найти спасение, когда наглые гитлеровцы, сея смерть, гоняются чуть ли не за каждым человеком? И нашу полуторку прошила пулеметная очередь, за ней другая, третья. Шофер убит. Я уцелел, едва успев выскочить из кабины. Подхожу к кузову. Кроме порученца и адъютанта, в живых никто не остался. Погиб и капитан Горячев. Пулеметная очередь, точно клинком кавалериста, рассекла ему голову. Трудно поверить, что не стало этого всегда веселого, жизнерадостного человека, превосходного офицера. Недалеко вижу тот самый «ЗИС-101». Подхожу к нему. Женщины, дети, шофер убиты. Но по-прежнему из окна выглядывают вечнозеленые листья фикуса. Молча отошел к своей машине. Лейтенант Крицын кивает на мою руку. Она в крови. Даже не заметил, как ранило. Сделал перевязку носовым платком»[300].

Итак, после воздушного налета от небольшого отряда остался в живых сам Болдин, его порученец и адъютант – три человека. Шофер убит, машина повреждена. То же самое и с лимузином, который стал теперь совершенно бесполезен. Болдин приказал группе подошедших офицеров похоронить убитых, а сам перехватил «эмку», на которой поехал дальше в Белосток.