Фиаско

Мы обедали в ресторане «Макдональдс» на площади Пушкина – я, Вера и Юрий. Ресторан довольно вместительный, отделан стеклом и блестящим светлым пластиком, да и расположен удобно, недалеко от Главного управления московской милиции и Министерства внутренних дел. Длинная очередь, вытянувшаяся вдоль окон, москвичей не смущала – они привыкли стоять в очередях за чем угодно. Но после того как всю жизнь питаешься вареной картошкой и жареной говядиной, хрустящий картофель по-французски и чизбургеры кажутся необыкновенно вкусными. Принадлежащие к среднему классу скуповатые москвичи прежде не знали вкуса быстро приготовленной пищи, но быстро оценили ее достоинства, и на первых порах очереди к ресторану были поразительными, хотя большинство жителей не могли позволить себе подобной роскоши, при том что стоимость подобных блюд сравнительно невелика. Нас же троих больше раздражал нескончаемый людской гул в зале, чем цена блюд.

– Значит, не пробьешься? А ты давай, Верочка, попробуй, – попросил я. – Ведь на Петровке, 38, ты бываешь почти каждый день. Я должен подержать в руках эти документы. Попытайся достать их.

Она демонстративно поджала губы, что означало отказ.

– Ну, Верочка.

– Меня уже один раз застукали. В итоге я провела целую ночь в вытрезвителе для пьяниц и осталась без двухдневного заработка.

– Я что-то не совсем понимаю, – начал Юрий, но тут же замолк, смакуя шоколадное мороженое. Разделяя мою приверженность к политическим реформам, в отличие от меня, большого любителя водочки, он предпочитал мороженое, в поисках особого вкуса и качества которого обошел, наверное, все московские кафе-мороженое. – Если Воронцова убили, чтобы предотвратить скандал, зачем тогда унесли его медали? – недоумевал он.

– Это для следователей, чтобы представить убийство как ограбление и толкнуть милицию по ложному направлению. Вот я и думаю, что Шевченко и взял этот ложный след.

– Все может быть. А еще?

– А еще из-за их ценности. Представляете, сколько отхватит барыга за ордена и медали Воронцова?

– Понятия не имею, – задумался Юрий, разглядывая мороженое на своей ложечке.

– Он обогатится. В данном случае убийце особенно повезло. Вначале он угрохал Воронцова, а затем уже заметил на его пиджаке миллионы. Неплохое дополнительное вознаграждение!

– Но также и неплохая версия, – добавила Вера. – А еще что-нибудь есть?

– Нет, только награды и документы, – ответил я, стараясь выглядеть пришибленным, чтобы разжалобить ее.

– Перестань, Николай, я тебя еще раз предупреждаю: затея невыполнима.

– Ты меня убиваешь, – заныл я, схватившись за грудь. – А что бы ты мог сделать, а, Юра?

– Я?

– Да, ты. Шевченко ведь должен вернуть документы в МВД. Смог бы ты как-то наложить на них свою лапу?

– Нет, это невозможно.

– Помню, раньше трудностей с подобными просьбами вроде не возникало.

– А потому что раньше я мог подкупать нужных людей номерами «Плейбоя» или «Доктором Живаго». А сейчас их свободно продают на том же Арбате.

При этих словах брови Юрия поползли вверх: действительно, такая литература продается не где-нибудь, а в пяти-семи минутах ходьбы от Кремля, да еще на оживленной магистрали, которую закрыли для транспорта и превратили в пешеходную торговую улицу. По обе ее стороны, начиная от Арбатской площади и до здания Министерства иностранных дел, открыты магазинчики, кафе и закусочные, там полно художников, музыкантов, карманных воришек и неугомонной молодежи.

– Нет, не могу. Даже не проси, – отрезал Юрий.

– Может, я чего-то недопонимаю, но раньше, когда в министерстве ты был чужаком, ты все мог, а теперь, когда ты уже свой человек, не можешь?

– Николай, – заныл он, полагая, что так я его лучше пойму, – несмотря на всякие перестройки, МВД остается прежним учреждением, как и раньше, доступ к документам сильно ограничен. К тому же, хотя я и должен молчать об этом, мое дело – научная работа, а не практические дела, связанные с торговлей. К приватизации никакого касательства не имею.

– У тебя нет там даже друзей, к которым можно обратиться за помощью?

Юрий подцепил ложечкой остаток мороженого, вроде бы размяк и смилостивился:

– Ну ладно. Посмотрю, что можно сделать, но не радуйся. Честно говоря, старые зубры цепляются за свои места изо всех сил и вряд ли пойдут на сделку. На твоем месте я бы махнул на все рукой.

– Нет, ему нужно забыть только о документах и сосредоточиться на орденах и медалях, – снова заговорила Вера.

– На наградах? Почему ты так считаешь?

– Найдя их, в конце концов выйдешь и на убийцу, который окажется или обыкновенным вором, или кем-то посложней.

– Понятно. Тогда подтвердится та или иная версия.

– Если он наемный убийца, взявшийся за мокрую работенку, при определенных условиях он может выдать тех, кто его покупал.

– Очень может быть. Но я журналист, Вера, а не следователь из милиции. Понимаешь разницу?

– Если бы я захотела переспать с ментом, – сказала она, улыбаясь своим мыслям, – у меня не возникло бы особых трудностей с выбором.

– А тебя никто и не удерживает.

Вера замерла от моей реплики, потом, возмущенно тряхнув копной своих непокорных волос, выпалила: