Фидель и религия. Беседы с фреем Бетто

В коммунистическом движении были люди, которые исторически использовали фразу Маркса из его работы «К критике гегелевской философии права» в смысле, что религия – опиум для народа, и превратили эту фразу в окончательную, абсолютную, метафизическую догму, стоящую выше всякой диалектики.

В октябре 1980 года, впервые в истории, революционная партия, стоящая у власти, - Сандинистский фронт национального освобождения, - издала документ по вопросам религии, в котором критикуется это утверждение, рассматриваемое как абсолютный принцип. Там говорится буквально следующее: «Некоторые авторы утверждают, что религия – механизм отчуждения людей, служащий для оправдания эксплуатации одних классов другим. Подобное утверждение, несомненно, имеет историческое значение постольку, поскольку в разные исторические эпохи религия использовалась как теоретическая поддержка политического господства. Достаточно вспомнить роль, которую играли миссионеры в процессе порабощения и колонизации индейцев в нашей стране. Однако, мы, сандинисты, утверждаем: наш опыт доказывает, что, когда христиане, опираясь на свою веру, способны откликнуться на нужды народа и истории, сами их верования побуждают их к революционным действиям. Наш опыт доказывает нам, что можно быть верующим, и в то же время последовательным революционером, и что между обеими позициями нет неразрешимого противоречия».

Команданте, я спрашиваю, думаете ли вы, что религия – опиум для народа?

Фидель Кастро.  Я объяснял тебе вчера, в каких исторических условиях возникает социализм, социалистическое движение и идеи научного социализма,

марксизма-ленинизма и как в том классовом обществе, обществе жестокой и бесчеловечной эксплуатации, где веками церковь и религия использовались как орудие порабощения, эксплуатации и угнетения, возникли тенденции и начала раздаваться суровая оправданная критика в адрес церкви и даже самой религии. Поставь себя на место революционера, который осознал, каков этот мир, и хочет его изменить. Представь себе,

с другой стороны, гражданские институты, землевладельцев, знать, буржуазию, богачей, крупных торговцев, церковь саму по себе – все они практически вступили в заговор, чтобы не допустить социальные перемены. Было вполне логично, что с момента, когда религия к тому же начала использоваться как орудие порабощения, это вызвало у революционеров антиклерикальную и даже антирелигиозную реакцию, и я прекрасно понимаю, в каких обстоятельствах возникла эта фраза.

Но когда Маркс создал Интернационал трудящихся, насколько я знаю, в том Интернационале трудящихся было много христиан; насколько я знаю, во время Парижской коммуны среди тех, кто боролся и умирал за нее, было много христиан, и нет ни единой фразы Маркса, которая исключала бы этих христиан из направления,

из исторической миссии совершения социальной революции. Если мы пойдем немного дальше и вспомним все дискуссии вокруг программы партии большевиков, основанной Лениным, ты не встретишь ни единого слова, которое действительно исключало бы христиан из партии; главным условием для того, чтобы стать членом партии, называется принятие программы партии.

Словом, эта фраза, или лозунг, или постановка вопроса имеет историческое значение и абсолютно справедлива в определенный момент. Даже в современной ситуации могут сложиться обстоятельства, когда она будет выражением реальности.

В любой стране, где высшая иерархия католической или любой другой церкви тесно связана с империализмом, с неоколониализмом, эксплуатацией народов и людей,

с репрессиями, не надо удивляться, если в этой конкретной стране кто-нибудь повторит фразу о том, что религия – опиум для народа, и также вполне понятно, что никарагуанцы, исходя из своего опыта и из позиции, занятой никарагуанскими священниками, пришли

к выводу, на мой взгляд, тоже очень справедливому, о том, что, следуя своей религии, верующие могут встать на революционные позиции и не должно быть противоречий между его состоянием верующего и состоянием революционера. Но разумеется, насколько я понимаю, эта фраза никоим образом не имеет и не может иметь характера догмы или абсолютной истины; это истина, приспособленная к определенным конкретным историческим условиям. Думаю, что абсолютно по-диалектически и абсолютно по-марксистски делать подобный вывод.

По моему мнению, религия, с точки зрения политической, сама по себе, не опиум и не чудодейственное средство. Она может быть опиумом или замечательным средством

в зависимости от того, используется ли она, применяется ли она для защиты угнетателей и эксплуататоров или угнетенных и эксплуатируемых, в зависимости от того, каким образом подходит к политическим, социальным или материальным проблемам человеческого существа, который, независимо от теологии и религиозных верований, рождается и должен жить в этом мире.

С точки зрения строго политической – а я думаю, что немного разбираюсь