Фиг с ним, с мавром!

– Ерунда, сможет, дело-то не хитрое, тут главное темперамент, – вопреки собственным недавним мыслям заявил Илья. – Признайся, ты сейчас впервые прыгал?

– Нет, один раз как-то пробовал… Но это не в счет. И почему ты с ней не переспал?

– Откуда я знаю?

– Но, ты не против, если я…

– Она что, тебе что-то пообещала?

– Просто назначила встречу на пляже в полночь.

Илья испытал острую боль в области солнечного сплетения.

– Так ты не против? Если против, скажи, я не пойду.

– Ну, я все-таки не собака на сене, это во-первых, а во-вторых, мне она свиданий в полночь не назначала, так что… Только на пляже, по-моему, не очень-то удобно, почему не в гостинице?

– Вот, брателло, потому-то она и не назначила тебе свидание… Романтика для баб не последнее дело. – Прости, Илюха, но тут, как говорится…

– Да брось, желаю приятно провести время, только не забудь презервативы, а то мало ли…

– Ты злишься, брателло! И ты не прав. У тебя была масса возможностей, а ты не воспользовался…

– Ладно, Артур, это все чепуха, она просто не мой тип. Я по гроб жизни буду ей благодарен за то, что пробудила меня от анабиоза, и все! Все! Как говорится, мавр сделал свое дело – и фиг с ним, с мавром!

– Это точно! – каким-то пьяным смехом засмеялся Артур.

– Знаешь, я сегодня что-то устал, пойду завалюсь спать. Кстати, и тебе советую поспать, кто знает, на сколько затянется свидание.

– Илюха, да не бесись ты! Так бывает, я не виноват…

– Прекрати, если б я хотел, я бы уж своего не упустил. Желаю хорошо провести время!

И он ушел к себе. Но сна не было. Тогда он взял блокнот и стал писать. И опять этот древний способ письма доставлял ему неизъяснимое наслаждение. Он успокоился. Написал три страницы и больше не смог. Помешало вдруг острое ощущение собственного одиночества. Вот, даже старый и самый близкий друг покинул его, чтобы трахнуть первую попавшуюся попрыгунью… Хотя сам он в подобной ситуации, вероятно, поступил бы точно так же. Хотя кто знает… В голову лезли какие-то не свойственные ему возмущенно-ханжеские мысли: «Ну, допустим, трахнет ее Артур, хотя что тут допускать, обязательно трахнет, а дальше-то что? Она и так одинокая, несчастная бабенка… Артур скоро улетит, а она останется… Ее жалко… А вдруг она влюбилась в него? Он такой, в него влюбляются с первого взгляда, в нем очень силен этот сексуальный заряд… Но он ни за что не бросит Милку и Динку, то есть ей ничего не светит, кроме траха на холодном песке, тогда как я одинок и мог бы что-то сделать для нее. Но мне она этого свидания не назначила, а почему? Решила, что я ни на что не годен. Но с чего она это взяла? Мы даже не поцеловались ни разу… Или почувствовала, что я не очень-то и хотел… Тогда почему мне сейчас так хреново? Это зависть, что ли? Элементарная гадкая зависть? Мне просто нужна женщина, по-видимому… Но я не могу без рефлексий, а Артур может, вот и все, кому на хрен нужны рефлексии! Вот спущусь сейчас в бар, там наверняка сидит какая-нибудь одинокая тоскующая по мужской ласке дамочка. Угощу ее коктейлем и сниму все проблемы. А это идиотское ханжество… Сам себя за него ненавижу. Все очень просто. Мне нужна баба».

Он подошел к зеркалу. Может, стоит побриться? Хотя ладно, нынешние бабенки любят мужиков с трехдневной щетиной, а я брился утром, так что…

Он только поменял рубашку, ему казалось, что прежняя вся пропахла завистью и ханжеством. Спустился в бар. И действительно, за стойкой сидела дамочка лет тридцати, встретившая его откровенно оценивающим взглядом. Она пила виски. Он тоже заказал виски.

– Скажите, а можно у вас спросить… – обратилась она к нему по-русски.

– Ради бога, – широко улыбнулся он. Дамочка понравилась ему, она была весьма аппетитна.

– Извините, а вот ваш друг… Это Артур Азроян?

Это уже становится невыносимым.

– Да! Но он сюда не придет!

– А мне и не надо! – засмеялась женщина. – Я просто спросила. А вы кто?

– Я не поэт и не брюнет!

– Я не люблю брюнетов, мне как раз нравятся русоволосые мужчины… И я завтра уезжаю…

Он ушел от нее под утро. Она спала, и он сообразил, что даже не спросил, как ее зовут. Но от зависти и ханжества не осталось и следа. Наоборот, с некоторой даже гордостью вспоминались придыхания безымянной дамы: «Ну, ты зверь!» Надеюсь, у Артура тоже все прошло хорошо… Да, ханжество прежде всего порождается завистью, а вовсе не моральными принципами. Мысль, возможно, и не новая, но какое это имеет значение. Зверски хотелось есть. Звонить Артуру он не стал, может, тот спит еще. Он спустился в ресторан, набрал гору еды и с удовольствием уселся вблизи пробившей потолок пальмы. Все казалось невероятно вкусным. После завтрака он отправился на пляж и улегся на песке, с наслаждением впитывая еще нежаркие солнечные лучи. Вот теперь я здоров, подумал он. Все так просто… Спасибо безымянной дамочке, мы, кажется, оба остались довольны друг другом. В Москве я, наверное, ее и не узнаю. А может, она и не москвичка.

– Хе-хе, – раздалось над ним. Он похолодел и открыл глаза. Да, он не ошибся, это был Вячеслав, он явно только что вылез из воды.

– Здравствуйте, уважаемый! Как отдыхается?